| English | Russian |
| All-Kinds-of-Fur | Пёстрая Шкурка (Девушка-Дикарка; сказка братьев Гримм collegia) |
| And after all, he was now indisputably major, one had to put him with the Bacons and Sutherlands. It could even be argued that he was the most interesting of that select band, though he would probably himself say that he was simply the least bloody English. | Кроме того, он был уже, без сомнения, выдающимся художником, его имя стояло в одном ряду с Бэконами и Сазерлендами. Не исключено, что он был даже самым интересным из этой когорты, хотя сам он скорее объяснил бы это тем, что в его работах меньше всего проявляется национальный английский характер, чёрт бы его побрал. (J. Fowles) |
| As I thumbed idly through it, noticing the quotations from Emerson and Macauley and Benjamin Franklin and Shakespeare copied out in a ragged, boyish hand, he said with that same note of amiable contempt, 'Gee, back in those days I figured those fellows who wrote books knew all there was.' | Пока я рассеянно листал страницы с цитатами из Эмерсона, Маколея, Бенджамина Франклина и Шекспира, исписанные корявым детским почерком, <он> продолжал всё с тем же добродушным презрением: "Хм, тогда я думал, что ребята, которые писали эти книжки, знают всё на свете". (R. P. Warren, Пер. В. Голышева) |
| be the cynosure of all eyes | приковывать все взгляды (встречается в худ. литературе, прессе. CopperKettle) |
| 'By the time dinner is served,' said Chalmers, 'have one of those men here. He will dine with me.' ... 'Good!' barked Plumer, 'going to be in courses, is it? All right, my jovial ruler of Bagdad. I'm your Scheherezade all the way to the toothpicks...' | "Когда будете подавать обед, приведите одного из этих людей сюда,— распорядился Чалмерс.— Он пообедает со мной...".— "Неплохо,— буркнул мистер Пальмер.— Обед, надо полагать, будет из нескольких блюд? Ну что ж, любезный правитель Багдада, я готов быть вашей Шехерезадой от закуски до зубочистки...". Пер. Т. Озерской Примечание. Соответствие Plumer — Пальмер объясняется игрой слов: в оригинале обыгрывается созвучие Plumer и plumes, а в переводе — Пальмер и пальма (O. Henry) |
| Crane finds in America a principle of unity and absolute faith, through the integration of such symbols as Columbus, Pocahontas, Rip Van Winkle, Poe, Whitman, the subway, and above all, Brooklyn Bridge. | Крейн находит в Америке начало единства и непоколебимой веры, собирая воедино такие символы, как Колумб, Покахонтас, Рип Ван Винкль, По, Уитмен, подземка и, прежде всего, Бруклинский мост. (J. Hart) |
| Hardy was saying that in his lifetime there had been two men in the world, in all the fields of human achievement, science, literature, politics, anything you like, who qualified for the Bradman class. One was Lenin and the other Einstein. | Харди говорил, что, какую бы область деятельности ни взять — науку, литературу, политику, всё что хотите,— среди его современников в мире было только два человека, чей уровень оказался недосягаем для других. Один из них — Ленин, другой — Эйнштейн. (C. P. Snow) |
| I didn't much want to see it, but I knew old Sally, the queen of the phonies, would start drooling all over the place when I told her I had tickets for that because the Lunts were in it and all | Мне особенно не хотелось смотреть эту пьесу, но я знал, что Салли жить не может без кривлянья — обязательно распустит слюни, когда я ей скажу, что в пьесе участвуют Ланты. (J. Salinger, Пер. Р. Райт-Ковалёвой) |
| I marvel at the felicity of their style, but with all their copiousness their vocabulary suggests that they fingered Roget's Thesaurus in their cradles they say nothing to me: to my mind they know too much and feel too obviously... | Я восхищаюсь отточенностью их стиля, но несмотря на словесное богатство (W.S. Maugham, а, судя по их лексике, они еще в колыбели перелистывали словарь Роже, их проза ничего не говорит мне — на мой взгляд, они знают слишком много, а чувствуют слишком поверхностно...) |
| I was once told of a man who on hearing Delius's more sensuous music was seized by an almost uncontrollable urge to remove all his clothing and engage in Pan-like diversions quite unsuited to his profession — which was that of a solicitor's clerk. | Однажды мне рассказали о человеке, который, наслушавшись наиболее чувственных сочинений Делиуса, испытал почти неодолимое желание сбросить с себя всю одежду и предаться неким животным удовольствиям, отнюдь не подобающим человеку его профессии — а служил он в адвокатской конторе. (A. Robertson) |
| If you really want to hear about it, the first thing you'll probably want to know is where I was born, and what my lousy childhood was like, and how my parents were occupied and all before they had me, and all that David Copperfield kind of crap, but I don't feel like going into it, if you want to know the truth. | Если вам на самом деле хочется услышать эту историю, вы, наверно, прежде всего захотите узнать, где я родился, как провёл своё дурацкое детство, что делали мои родители до моего рождения,— словом, всю эту давид-копперфилдовскую муть. Но, по правде говоря, мне неохота в этом копаться. (J. Salinger, Пер. Р. Райт-Ковалевой) |
| Indeed, in many parts of the world freedom of speech is so restricted that graffiti are the only remaining means of expressing political opposition. I bet that Hadrian's Wall hadn't been up for long before it had Romans Go Home written all over it. | Ведь во многих уголках света свобода слова настолько ограничена, что настенные надписи остаются единственным средством выражения политической оппозиции. Ручаюсь, что и Адрианова стена недолго простояла, прежде чем её испещрили надписи: "Римляне, убирайтесь домой!" (Guardian, 1986) |
| It was poor Trilby's sad distinction that she surpassed all other models as Calypso surpassed her nymphs, and whether by long habit, or through some obtuseness in her nature, or lack of imagination, she was equally unconscious of self with her clothes on or without. | Бедняжка Трильби превосходила, к сожалению, всех натурщиц, как Калипсо превосходила своих нимф, и то ли вследствие долгой привычки, то ли в силу какого-то недомыслия или отсутствия воображения она с одинаковым безразличием относилась к тому, одета она или нет. (G. Du Maurier, Пер. Т. Лещенко-Сухомлиной) |
| see hearts of us all surrender to rejoice before your face | всех сердца тобой и взоры оживляются одной (Alex_Odeychuk) |
| 'The Life and Times of Leon Fuertes' is a series of tall tales about a modern Gilgamesh or Finnegan — or more precisely an Audie Murphy, Huey Long, Enrico Caruso and Frank Harris all hammered together into one. | "Жизнь и время Леона Фуэртеса" — это серия россказней об этаком современном Гильгамеше или Финнегане: а ещё точнее — о слепленных вместе Оди Мерфи, Хьюи Лонге, Энрико Карузо и Фрэнке Харрисе. (International Herald Tribune, 1975) |
| The Way of All Flesh | опубл. 1903 "Путь всякой плоти" (рус. пер. "Жизненный путь", роман Сэмюэла Батлер) |
| The whole world shares the fate of Lucrezia Borgia, who, though she seems on investigation to have been quite a suitable wife for a modem British bishop, has been invested by the popular historic imagination with all the extravagancies of a Messalina or a Cenci. | Весь мир разделяет участь Лукреции Борджи, которая, если разобраться, составила бы вполне подходящую партию современному английскому епископу, но которую народное историческое воображение наделило всеми экстравагантными качествами Мессалины или Ченчи (G. B. Shaw) |
| To say that Mast hated him would be such an understatement as to lose all conveyance of meaning. Mast hated him viciously, murderously, with the white purity of Galahad and every fiber of his existence. | Просто сказать, что Маст его ненавидел — значит не сказать ничего. Маст ненавидел его неистово, смертельно, с беззаветностью средневекового рыцаря, каждым фибром своего существа. (J. Jones) |
| Weary looked like Tweedledum or Tweedledee, all bundled up for battle. He was short and thick. He had every piece of equipment he had ever been issued. | Уэри был похож на Труляля или Траляля в полной боевой готовности. Он был низенький и толстый. Всё когда-либо выданное ему снаряжение было при нём. (K. Vonnegut) |
