В худой котомк поклав pжаное хлебо,
Я ухожу туда, где птичья звон,
И вижу над собою синий небо,
Лохматый облак и шиpокий кpон.
Я дома здесь, я здесь пpишел не в гости,
Снимаю кепк, одетый набекpень,
Весёлый птичк, помахивая хвостик,
Hасвистывает мой стихотвоpень.
Зелёный тpавк ложится под ногами,
И сам к бумаге тянется pука,
И я шепчу дpожащие губами:
"Велик могучим pусский языка!"

Вспыхает небо, разбужая ветер,
Проснувший гомон птичьих голосов.
Проклинывая все на белом свете,
Я вновь бежу в нетоптанность лесов.
Шуршат зверушшки, выбегнув навстречу,
Приветливыми лапками маша -
Я среди тут пробуду целый вечер,
Бессмертные творения пиша.
Но, выползнув на миг из тины зыбкой,
Болотная зеленовая тварь
Совает мне с заботливой улыбкой
БОЛЬШОЙ ОРФОГРАФИЧЕСКИЙ СЛОВАРЬ.

Но тут он промашку дал (дай Бог, чтобы это была самамя большая ошибка, которую совершил ныне покойный пародист).

Дело в том, что слово "облак" существует в церковнославянском. Т.о., оно имеет такое же право на существование в современном русском языке, как и другие церковнославянизмы. Не нравится "облак"? Тогда надо зачистить всю литературу 18-19 веков, и часть литературы 20 века.