Для сравнения:
On reaching the Hotel de France, in the Rue Laffitte, he had thrown himself upon a sofa for a couple of hours, but finding that he was unable to sleep, he determined, in spite of his fatigue, to make his way to the Louvre, settle the point which he had come to decide, and take the evening train back to Dieppe. Having come to this conclusion, he donned his greatcoat, for it was a raw rainy day, and made his way across the Boulevard des Italiens and down the Avenue de l'Opera.

Добравшись до "Отель де Франс" на улице Лаффит и сняв номер, он бросился на диван, чтобы отдохнуть часок-другой, но, убедившись, что уснуть не сможет, решил, несмотря на усталость, сегодня же заняться делом. День был дождливый и холодный, поэтому мистер Смит надел пальто и отправился в Лувр, где сразу прошел в отдел рукописей.

Боюсь, что даже если бы он учил испанский не по Камоиншу, а по Сервантесу, результаты все равно были бы весьма плачевные:(

Может сейчас споры поутихли, поскольку латынь подзабылась...
http://ru.wikisource.org/wiki/%D0%91%D0%B5%D1%81%D0%B5%D0%B4%D0%B0_%D1%81_%D0%9B._%D0%9D._%D0%A2%D0%BE%D0%BB%D1%81%D1%82%D1%8B%D0%BC_%D0%BE_%D0%92%D0%B5%D1%80%D0%B3%D0%B8%D0%BB%D0%B8%D0%B8_(%D0%92%D0%BE%D1%80%D0%BC%D1%81)
**не правы все, включая и последнего переводчика «Сельских поэм» (см. Шервинский, Предисловие к русскому переводу «Сельских поэм», 1933 г.), кто полагает, что Вергилий обращался к «горожанам, утомленным всем урбаническим», и ценился именно ими. Нет, Вергилий не призывал к отдыху на лоне природы, он не сулил развлечений в быту земледельца, не создавал миража сельской идиллии. Для Вергилия труд земледельца — неустанная забота и работа; этот труд — тяжелый, даже как бы чрезмерный (labor improbus); этот труд — моральный подвиг, совершаемый в силу высших нравственных велений.

Примерно так же я поступил, когда писал курсовую по переводам Лорки. Только там переводчиков ждать бессмысленно - либо читать в оригинале, либо довольствоваться имеющимися "переводами", лучше которых уже все равно ничего не придумают.

Не знаю, я читал Шекспира со всякими hath'ами, 'tis'ами, окончаниями -st во втором лице мн. ч., как в немецком, и прочими прелестями. Наверное, это был все-таки не адаптированный текст.

Шевченко в оригинале не читал (да и говорят, что трудновато этот оригинал найти), но вы все же зря гоните на переводчика в данном случае. Проиллюстрирую на другом примере. Вот был такой белорусский поэт Янка Купала. Писал он на белорусском языке. А на русский его переводили много кто. Причем переводы получались вполне приличными, корректными. Но так и все равно переводчиков потом упрекали, что они в переводе не сохранили колорит и все такое (как, наверное, сейчас упрекают переводчиков Шевченко или других украинофонных поэтов).

Почему же так получилось? - А вот почему. Всему виной так называемое явление читабельной экзотики. Вот сравним оригинал и перевод:

Оригинал:
Паміж пустак, балот беларускай зямлі,
На ўзбярэжжы ракі шумнацечнай
Дрэмле памятка дзен, што ў нябыт уцяклі, -
Ўдзірванелы курган векавечны.
***
А теперь по-русски (в переводе Брауна):
Меж болот-пустырей белорусской земли,
На прибрежье реки быстротечной
Дремлет памятник дней, что ушли-утекли,
Обомшелый курган вековечный.
***
И вот, значит, смотрит русский читатель в перевод, а затем - в оригинал и начинает возбухать: "Да как же это вы, дебилы, перевели-то? Вот у вас там что написано - "прибрежье". А в оригинале - " ўзбярэжжы". Такое, панимаш, колоритное, сочное слово, а у вас в переводе какое-то простенькое банальное прибрежье, тьфу. Курган в оригинале "Ўдзірванелы" - т.е. он у там дерном порос, а не мхом (как это вы написали). "Нябыт" вы вообще обошли - опять же колорит похерили." И т.д. и т.п.

Но тут читатель забывает одну важную вещь: если он смог прочитать в оригинале какие-то экзотичные для него лично слова, это совсем не значит, что они были экзотичными для самого автора. Автор писал на живом (можно даже сказать - обыденном) языке своего времени. И для него в этих словах никакой экзотики не было. Это был вот тот самый сор, из которого растут стихи - плюс еще желтый одуванчик у забора, лопухи и запах дегтя (с). Автор таким языком пользовался в повседневном общении, на работе, в быту - как мы с вами сейчас. Поэтому переводить такого автора нужно было именно на обычный русский язык, а не на экзотичный русский. И переводчик с этой задачей вполне справился.

А с другой стороны: вот предложи читателю перевод какого-нибудь Ду Фу на русский и попроси его сравнить с оригиналом - как тогда читатель поступит? А никак. Потому что в этом случае иероглифы станут НЕчитабельной экзотикой (в отличие, допустим, от кириллицы). ;)

За что переводчики Фицджеральда попали под раздачу, не понимаю. Не помню, чей читала перевод, но при прочтении оригинала диссонанса не возникла, хотя на тот момент я куски русского текста чуть ли не наизусть знала.

С поэзией, конечно, сложнее. Мне лично вот Пастернак тоже не нравится очень (но как-то меня не тянуло поделиться этой потрясающей информацией с миром :-). По-моему, Шекспир очень здорово именно звучит в оригинале. Учили с ребенком сцену с ведьмами на Хэллоуин - публика впечатлилась, даже не знающая английский.