Некогда принято было насмехаться над понятием «любовь с первого взгляда»; однако люди, способные мыслить, равно как и те, кто способен глубоко чувствовать, всегда утверждали, что она существует. |
И действительно, новейшие открытия в области, так сказать, нравственного магнетизма или магнетоэстетики заставляют предполагать, что самыми естественными, а следовательно, самыми искренними и сильными из человеческих чувств являются те, которые возникают в сердце, точно электрическая искра, — словом, лучшие и самые прочные из душевных цепей куются с одного взгляда. |
Признание, которое я намерен сделать, будет ещё одним из бесчисленных подтверждений этой истины. |
Повесть моя требует, чтобы я сообщил некоторые подробности. |
Я ещё очень молод — мне по исполнилось и двадцати двух лет. |
Моя нынешняя фамилия — весьма распространённая и довольно-таки плебейская — Симпсон. |
Я говорю «нынешняя», ибо я принял её всего лишь в прошлом году ради получения большого наследства, доставшегося мне от дальнего родственника, Адольфуса Симпсона, эсквайра. |
По условиям завещания требовалось принять фамилию завещателя, — но только фамилию, а не имя; имя моё — Наполеон Бонапарт. |
Фамилию Симпсон я принял неохотно; ибо с полным основанием горжусь своей настоящей фамилией — Фруассар и считаю, что мог бы доказать своё происхождение от бессмертного автора «Хроник». |
Если говорить о фамилиях, отмечу кстати любопытные звуковые совпадения в фамилиях моих ближайших предков. |
Отцом моим был некий мосье Фруассар из Парижа. |
Моя мать, вышедшая за него в возрасте пятнадцати лет, — урождённая Круассар, старшая дочь банкира Круассара; а супруга того, вышедшая замуж шестнадцати лет, была старшей дочерью некоего Виктора Вуассара. |
Мосье Вуассар, как ни странно, также женился в своё время на барышне с похожей фамилией — Муассар. |
Она тоже вышла замуж почти ребёнком; а её мать, мадам Муассар, венчалась четырнадцати лет. |
Впрочем, столь ранние браки во Франции довольно обычны. |
Как бы то ни было, четыре ближайших поколения моих предков звались Муассар, Вуассар, Круасcap и Фруассар. |
Я же, как уже говорилось, официально сделался Симпсоном, но с такой неохотой, что даже колебался, принять ли наследство на подобных никому не нужных и неприятных proviso. |
Личными достоинствами я отнюдь не обделён. |
Напротив, я считаю, что хорошо сложен и обладаю внешностью, которую девять человек из десяти назовут красивой. |
Мой рост — пять футов одиннадцать дюймов. |
Волосы у меня тёмные и кудрявые. |
Нос — довольно правильной формы. |
Глаза большие и серые; и хотя крайняя близорукость причиняет мне большие неудобства, внешне это совершенно незаметно. |
Против докучной близорукости я применял всевозможные средства, за исключением очков. |
Будучи молод и красив, я их, естественно, не любил и всегда решительно от них отказывался. |
Ничто так не безобразит молодое лицо, придавая ему нечто излишне чопорное или даже ханжеское и старообразное. |
Что касается монокля, в нем есть какая-то жеманность и фатоватость. |
До сих пор я старался обходиться без того и другого. |
Но довольно этих подробностей, не имеющих, в сущности, большого значения. |
Добавлю ещё, что темперамент у меня сангвинический; я горяч, опрометчив и восторжен и всегда был пылким поклонником женщин. |
Однажды прошлой зимой в театре П. я вошёл в одну из лож в сопровождении моего приятеля, мистера Толбота. |
В тот вечер давали онеру, в афише значилось много заманчивого, так что зрительный зал был полон. |
Мы, однако, вовремя явились занять оставленные для нас места в первом ряду, куда не без труда протиснулись. |
В течение двух часов внимание моего спутника, настоящего музыкального fanatico было всецело поглощено сценой; а я тем временем разглядывал публику, по большей части представлявшую elite нашего города. |
Удостоверясь в этом, я приготовился перевести взгляд на prima donna как вдруг его приковала к себе дама в одной из лож, прежде мной не замеченная. |
Проживи я хоть тысячу лет, мне не позабыть охватившего меня глубокого волнения. |
То была прекраснейшая из всех женщин, до тех пор виденных мною. |
Лицо её было обращено к сцене, так что в первые несколько минут оставалось не видным, но фигура была божественна — никакое иное слово не могло бы передать её дивные пропорции, и даже это кажется мне смехотворно слабым. |
Прелесть женских форм, колдовские чары женской грации всегда привлекали меня с неодолимой силой; но тут передо мной была воплощённая грация, beau ideal моих самых пылких и безумных мечтаний. |
Видная мне почти целиком благодаря устройству ложи, она была несколько выше среднего роста и могла быть названа почти величавой. |
Округлости фигуры, её tournure были восхитительны. |
Голова, видная мне только с затылка, могла соперничать с головкой Психеи; очертания её скорее подчёркивались, чем скрывались изящным убором из gaze aerienne, напомнившего мне о ventum textilem Апулея. |
Правая рука покоилась на барьере ложи и своей восхитительной формой заставляла трепетать каждый нерв моего существа. |
Верхняя часть её скрывалась модным широким рукавом. |
Он спускался чуть ниже локтя. |
Под ним был другой, облегающий рукав, из какой-то тонкой ткани, законченный пышной кружевной манжетой, красиво лежавшей на кисти руки, оставляя наружи лишь тонкие пальцы, один из которых был украшен бриллиантовым кольцом, несомненно огромной ценности. |
Прелестная округлость запястья подчёркивалась браслетом, также украшенным aigrette из драгоценных камней, который яснее всяких слов свидетельствовал как о богатстве, так и об изысканном вкусе владелицы. |
Словно окаменев, я не менее получаса любовался этим царственным обликом и в полной мере ощутил силу и истинность всего, что говорится и поётся о «любви с первого взгляда». |
Чувства мои совершенно не походили на те, какие я испытывал прежде, даже при виде наиболее знаменитых красавиц. |
Какое-то необъяснимое, магнетическое влечение души к душе, казалось, приковало не только мой взор, но все мои помыслы и чувства к восхитительному созданию, сидевшему передо мной. |
Я понял — я почувствовал — я знал, что глубоко, безумно и беззаветно влюбился — даже прежде чем увидел лицо любимой. |
Так сильна была сжигавшая меня страсть, что я едва ли охладел бы, если бы черты ещё невидимого мне лица оказались самыми заурядными — настолько причудлива природа единственной истинной любви и так мало она зависит от внешних условий, которые только по видимости рождают и питают её. |
Пока я таким образом самозабвенно любовался прелестным видением, какой-то внезапный шум в зале заставил даму слегка повернуться в мою сторону, и я увидел её профиль. |
Красота его даже превзошла мои ожидания — и, однако, что-то в нем разочаровало меня, хотя я и не сумел бы объяснить, что именно. |
Я сказал «разочаровало», но это слово не вполне подходит. |
Чувства мои успокоились и одновременно сделались как бы возвышеннее. |
Причиной могло быть выражение достоинства и кротости, придававшее ей облик матроны или мадонны. Однако я тотчас понял, что дело не только в этом. |
Было ещё нечто — какая-то непостижимая тайна — что-то неуловимое в её лице, что несколько встревожило меня, усилив вместе с тем мой интерес. |
Словом, я пришёл в то состояние духа, когда молодой и впечатлительный человек готов на любое безумство. |
Если бы дама была в одиночестве, я наверняка вошёл бы в её ложу и рискнул заговорить с ней; но, по счастью, с ней были двое — мужчина и поразительно красивая женщина, но виду несколько моложе её. |
Я перебирал в уме всевозможные способы быть представленным старшей из дам или хотя бы рассмотреть её более отчётливо. |
Я готов был пересесть к ней поближе, но для этого театр был слишком переполнен, а неумолимые законы прилетая запрещают в наше время пользоваться в подобных случаях биноклем, даже если бы он у меня оказался, — но его не было, и я был в отчаянии.. |
Наконец мне пришло в голову обратиться к моему спутнику. |
— Толбот, — сказал я, — у вас есть бинокль. |
Дайте его мне. |
— Бинокль? |
Нет. |
К чему мне бинокль? — |
И он нетерпеливо повернулся к сцене. |
— Толбот, — продолжал я, теребя его за плечо, — послушайте! |
Видите вон ту ложу? |
Вон ту. |
Нет, соседнюю — встречали вы когда-нибудь такую красавицу? |
— Да, хороша, — сказал он. |
— Интересно, кто такая? |
— Бог ты мой, неужели вы не знаете? «Сказав, что вы не знаете её, в ничтожестве своём вы сознаетесь». |
Это известная мадам Лаланд — первая красавица — о ней говорит весь город. |
Безмерно богата, к тому же вдова, завидная партия и только что из Парижа. |
— Вы с ней знакомы? |
— Да, имею честь. |
— А меня представите? |
— Разумеется, с большим удовольствием; но когда? |
— Завтра в час дня я зайду за вами в отель Б. |
— Отлично; а сейчас помолчите, если можете. |
В этом мне пришлось подчиниться Толботу; ибо он остался глух ко всем дальнейшим расспросам и замечаниям и до конца вечера был занят только тем, что происходило на сцене. |
Я тем временем не сводил глаз с мадам Лаланд, и мне наконец посчастливилось увидеть её en face Лицо её было прелестно — но ото подсказало мне сердце, ещё прежде чем Толбот удовлетворил моё любопытство; и все же нечто непонятное продолжало меня тревожить. |
Наконец я решил, что это должно быть выражение серьёзности, печали или, пожалуй, усталости, которое лишало лицо части свежести и юности, но зато придавало ему ангельскую кротость и величавость, то есть делало несравненно привлекательнее для моей восторженной и романтической натуры. |
Пожирая её глазами, я с волнением заметил по едва уловимому движению дамы, что она почувствовала на себе мой пламенный взгляд. |
Но я был так очарован, что не мог отвести его хотя бы на миг. |
Она отвернулась, и мне снова стал виден только её изящный затылок. |
Через несколько минут, как видно, желая убедиться, продолжаю ли я смотреть на неё, она медленно обернулась и вновь встретила мой горящий взгляд. |
Она тотчас потупила свои большие тёмные глаза, а щеки её густо залились румянцем. |
Но каково было моё удивление, когда она, вместо того чтобы вторично отвернуться, взяла двойной лорнет, висевший у неё на поясе, поднесла его к глазам, навела и несколько минут внимательно и неторопливо меня разглядывала. |
Если бы у моих ног ударила молния, я был бы менее поражён — но именно поражён, а отнюдь не возмущен, хотя в любой другой женщине подобная смелость могла и возмутить и оттолкнуть. |
Но она проделала все это столь спокойно, с такой nonchalance, с такой безмятежностью, словом, с такой безупречной воспитанностью, что это не содержало и тени бесстыдства, и единственными моими чувствами были удивление и восторг. |
Когда она направила на меня свой лорнет, я заметил, что она, бегло оглядев меня, уже готовилась отвести его, но потом, словно спохватившись, вновь приставила к глазам и с пристальным вниманием разглядывала меня никак не менее пяти минут. |
Поведение, столь необычное в американском театральном зале, привлекло общее внимание и вызвало в публике движение и шёпот, которые на миг смутили меня, но, казалось, не произвели никакого впечатления на мадам Лаланд. |
Удовлетворив своё любопытство — если это было любопытством, — она опустила лорнет и снова спокойно обратила лицо к сцепе, повернув ко мне, как и вначале, свой профиль. |
Я по-прежнему не спускал с неё глаз, хотя вполне сознавал неприличность своего поведения. |
Но вот голова её медленно изменила положение, и вскоре я убедился, что дама, делая вид, будто смотрит на сцену, на самом деле внимательно глядит на меня. |
Излишне говорить, как подействовало на мою пламенную натуру подобное поведение столь обворожительной женщины. |
Посвятив осмотру моей особы, пожалуй, с четверть часа, прекрасный предмет моей страсти обратился к сопровождавшему её джентльмену, и я по взглядам их обоих ясно понял, что разговор идёт обо мне. |
Затем мадам Лаланд вновь повернулась к сцене и на несколько минут, по-видимому, заинтересовалась представлением. |
По прошествии этого времени я с неизъяснимым волнением увидел, что она ещё раз взялась за лорнет, снова повернулась ко мне и, пренебрегая возобновившимся перешёптыванием в публике, оглядела меня с головы до ног с тем же удивительным спокойствием, которое уже в первый раз так восхитило и потрясло меня. |
Эти необычайные поступки, окончательно вскружив мне голову и доведя до истинного безумия мою страсть, скорее придали мне смелости, чем смутили. |
В любовном угаре я позабыл обо всем, кроме присутствия очаровательницы и её царственной красоты. |
Улучив минуту, когда, как мне казалось, внимание публики было поглощено оперой, я поймал взгляд мадам Лаланд и тотчас же отвесил ей лёгкий поклон. |
Она сильно покраснела — отвела глаза — медленно и осторожно огляделась, видимо, желая убедиться, что мой дерзкий поступок остался незамеченным — а затем наклонилась к джентльмену, сидевшему с нею рядом. |
Я уже сгорал от стыда за совершенную мною бестактность и ожидал немедленного скандала; в уме моем промелькнула предстоящая наутро неприятная встреча на пистолетах. |
Но тут я с большим облегчением увидел, что дама просто молча передала своему спутнику программу; и пусть читатель хотя бы отдаленно представит себе моё удивление — моё глубокое изумление — и безумное смятение чувств, когда дама, снова украдкой оглянувшись вокруг, устремила прямо на меня свои сияющие глаза, а затем, с лёгкой улыбкой, открывшей жемчужный ряд зубов, два раза утвердительно наклонила голову. |
Невозможно описать мою радость — мой восторг — моё безмерное ликование. |
Если кто-нибудь терял рассудок от избытка счастья, таким безумцем был в ту минуту я. Я любил. |
То была моя первая любовь — так я чувствовал. |
То была любовь — безграничная — неизъяснимая. |
То была «любовь с первого взгляда», и с первого же взгляда меня оцепили и ответили мне взаимностью. |
Да, взаимностью. |
Как мог я в этом усумниться хотя бы на минуту? |
Как мог иначе истолковать подобное поведение со стороны дамы столь прекрасной, столь богатой, несомненно образованной и отлично воспитанной, занимающей столь высокое положение в обществе и достойной всяческого уважения, какою, по моему убеждению, являлась мадам Лаланд? |
Да, она полюбила меня — она ответила на мою безумную любовь чувством столь же безотчётным — столь же беззаветным — столь же бескорыстным — и столь же безмерным, как моё! |
Эти восхитительные размышления были, однако, тут же прерваны опустившимся занавесом. |
Зрители встали с мест, и началась обычная сутолока. |
Покинув Толбота, я силился приблизиться к мадам Лаланд. |
Не сумев этого сделать из-за толпившейся публики, я должен был отказаться от погони и направился домой, тоскуя, что не смог хотя бы коснуться края её одежды, но утешаясь мыслью, что назавтра Толбот представит меня ей по всей форме. |
Этот день наконец настал, то есть долгая и томительная ночь нетерпеливого ожидания сменилась рассветом; но и после этого время до «часу дня» ползло нескончаемо, точно улитка. |
Но говорят, что даже Стамбулу когда-нибудь придёт конец; наступил он и для моего ожидания. |
Часы пробили. |
При последнем отголоске их боя я вошёл в отель Б. и спросил Толбота. |
— Нету, — ответил слуга — собственный лакей Толбота. |
— Нету? — |
переспросил я, пошатнувшись и отступая на несколько шагов. — Это, любезный, совершенно немыслимо и невозможно. Как это нету? |
— Дома нету, сэр. |
Мистер Толбот сейчас же, как позавтракал, уехал в С. и велел сказать, что не будет в городе всю неделю. |
Я окаменел от ужаса и негодования. |
Я пытался что-то сказать, но язык мне не повиновался. |
Наконец я пошёл прочь, бледный от злобы, мысленно посылая в преисподнюю весь род Толботов. |
Было ясно, что мой внимательный друг, il fanatico, совершенно позабыл о своём обещании — позабыл сразу же, как обещал. |
Он никогда не отличался верностью своему слову. |
Делать было нечего; я подавил, как сумел, своё раздражение и уныло шёл по улице, тщетно расспрашивая о мадам Лаланд каждого встречавшегося мне знакомого мужчину. |
Оказалось, что понаслышке её знали все — а многие и в лицо, — но она находилась в городе всего несколько недель, и поэтому лишь очень немногие могли похвастать знакомством с нею. |
Эти немногие, сами будучи ещё малознакомыми для неё людьми, не могли или не хотели взять на себя смелость явиться к ней с утренним визитом ради того, чтобы меня представить. |
Пока я, уже отчаявшись, беседовал с тремя приятелями все на ту же поглощавшую меня тему, предмет этой беседы внезапно сам появился перед нами. |
— Клянусь, вот и она! — |
вскричал один из приятелей. |
— Изумительна хороша! — |
воскликнул второй. |
— Сущий ангел! — |
промолвил третий. |
Я взглянул; в открытом экипаже, который медленно ехал по улице, к нам приближалось волшебное видение, представшее мне в опере, а рядом сидела та же молодая особа, что была тогда с нею в ложе. |
— Её спутница тоже удивительно хорошо выглядит, — заметил тот из троих, кто заговорил первым. |
— Да, поразительно, — сказал второй, — до сих пор весьма эффектна; но ведь искусство творит чудеса. |
Честное слово, она выглядит лучше, чем пять лет назад, в Париже. |
Все ещё хороша — не правда ли, Фруассар, то бишь Симпсон? |
— Все ещё? — |
переспросил я, — почему бы нет? |
Но в сравнении со своей спутницей она все равно что свечка рядом с вечерней звездой — или светлячок по сравнению с Антаресом. |
— Ха, ха, ха! |
Однако ж, Симпсон, у вас истинный дар на открытия, и весьма оригинальные. |
На этом мы расстались; а один из трио принялся мурлыкать водевильные куплеты, в которых я уловил лишь несколько слов: |
Во время этого разговора произошло событие, которое меня очень обрадовало, но ещё усилило сжигавшую меня страсть. |
Когда экипаж мадам Лаланд поравнялся с нами, она явно меня узнала; более того — осчастливила ангельскою улыбкой, ясно говорившей, что я узнан. |
Всякую надежду на знакомство пришлось оставить до того времени, когда Толбот сочтёт нужным вернуться в город. |
А пока я усердно посещал все приличные места общественных увеселений и наконец в том самом театре, где я увидел её впервые, я имел несказанное счастье встретить её ещё раз и обменяться с ней взглядами. |
Это, однако, произошло лишь по прошествии двух педель. |
Все это время я ежедневно справлялся о Толботе в его отеле и ежедневно приходил в ярость, слыша от его слуги неизменное: «Ещё не приезжал». |
Вот почему в описываемый вечер я был уже близок к помешательству. |
Мне сказали, что мадам Лаланд — парижанка, недавно приехала из Парижа — она могла ведь и уехать обратно — уехать до возвращения Толбота — а тогда будет потеряна для меня навеки. |
Мысль эта была непереносима. |
На карту было поставлено моё будущее счастье, и я решил действовать, как подобает настоящему мужчине. |
Словом, по окончании представления я последовал за дамой, заметил себе её адрес, а на следующее утро послал ей пространное письмо, в котором излил свои чувства. |
Я писал свободно, смело — словом, писал со страстью. |
Я ничего не скрыл — даже своих слабостей. |
Я упомянул о романтических обстоятельствах нашей первой встречи и даже о взглядах, которыми мы обменялись. |
Я решился написать, что уверен в её любви; этой уверенностью, а также пылкостью моего собственного чувства я оправдывал поступок, который иначе был бы непростителен. |
В качестве третьего оправдания я написал о своём опасении, что она может уехать из города, прежде чем мне явится возможность быть ей представленным. |
Я заключил это самое безумное и восторженное из посланий откровенным отчетом о своих денежных обстоятельствах, о своих немалых средствах и предложением руки и сердца. |
Ответа я ждал с мучительным нетерпением. |
Спустя какое-то время, показавшееся мне столетием, ответ пришёл. |
Да, пришёл. |
Как ни романтично все это может показаться, я действительно получил письмо от мадам Лаланд — от прекрасной, богатой, всех восхищавшей мадам Лаланд. |
Её глаза — её чудесные глаза — не обманывали: сердце её было благородно. |
Как истая француженка, она послушалась честного голоса природы — щедрых побуждений сердца и презрела чопорные условности света. |
Она не отвергла моё предложение. |
Она не замкнулась в молчании. |
Она не возвратила моё письмо нераспечатанным. |
Она даже прислала ответ, начертанный её собственной прелестной рукой. |
Ответ этот гласил: |
«Мосье Симпсон будет извинить если плохо пишу прекрасного языка его contree. |
Я приехал недавно и не был ещё случай его etudier. |
С эта извинения, я скажу, helas! |
Мосье Симпсон очень истинно догадалась. |
Не надо добавлять? Helas! |
Я уже слишком много сказать. |
Эжени Лаланд». |
Я тысячи раз целовал эту благородную записку и, вероятно, совершил множество других безумств, которых сейчас уж и не припомню. |
А Толбот все ещё не возвращался. |
Ах, если б он хоть смутно догадывался о страданиях, какие причинял другу своим отсутствием, неужели он не поспешил бы их облегчить? |
Однако он не возвращался. |
Я написал ему. |
Он ответил. |
Его задерживали неотложные дела — но он скоро вернётся. |
Он просил меня быть терпеливее — уморить мой пыл — читать успокоительные книги — не нить ничего крепче рейнвейна — и искать утешения в философии. |
Глупец! |
Если он не мог приехать сам, отчего, во имя всего разумного, он не прислал в своём письме рекомендательной записки? |
Я написал ему вторично, умоляя прислать таковую. |
Письмо моё было мне возвращено все тем же слугой со следующей карандашной надписью — негодяй уехал к своему господину: |
«Уехали вчера из С., а куда и надолго ли — не сказали. Поэтому я решил лучше письмо вернуть, узнавши вашу руку, потому что вам всегда спешно. |
Ваш покорный слуга |
Стабсс». |
Надо ли говорить, как я после этого проклинал и господина и слугу, — но от гнева было мало пользы, а от жалоб — ни малейшего утешения. |
Моей последней надеждой оставалась моя врождённая смелость. |
Она уже сослужила мне службу, и я решил положиться на неё и далее. |
К тому же после обмена письмами что мог я совершить такого, что мадам Лаланд сочла бы за дерзость? |
После получения от неё письма я постоянно наблюдал за её домом и обнаружил, что она имела обыкновение прогуливаться по вечерам в парке, куда выходили её окна, в сопровождении одного лишь негра в ливрее. |
Здесь, под роскошными тенистыми купами, в сумерках тёплого лётного дня я дождался случая и подошёл к ней. |
Чтобы ввести в заблуждение сопровождавшего её слугу, я принял уверенный вид старого, близкого знакомого. |
Она сразу поняла это и с истинно парижским присутствием духа протянула мне в качестве приветствия обворожительную маленькую ручку. |
Слуга тотчас же отстал на несколько шагов, и мы излили наши переполненные сердца в долгой беседе о нашей любви. |
Так как мадам Лаланд изъяснялась по-английски ещё менее свободно, чем писала, разговор мог идти только по-французски. |
На этом сладостном языке, созданном для любовных признаний, я дал волю своей необузданной страстности и со всем красноречием, на какое был способен, умолял её согласиться на немедленный брак. |
Моё нетерпение вызвало у неё улыбку. |
Она напомнила о светских приличиях — об этом пугале, которое столь многим преграждает путь к счастью, пока возможность его не бывает потеряна навеки. |
Она сказала, что я весьма неосторожно разгласил среди своих друзей, что ищу знакомства с нею, показав тем самым, что мы ещё не знакомы, и теперь нам не удастся скрыть, когда именно мы познакомились. |
Тут она, смущаясь, назвала эту столь недавнюю дату. |
Немедленное венчание было бы неприлично поспешным, неудобным, outre Все это она высказала с очаровательной naivete которая восхитила меня, хотя я с огорчением сознавал, что она права. |
Она даже обвинила меня, смеясь, в опрометчивости и безрассудстве. |
Она напомнила мне, что я не знаю, кто она, каковы её средства, её семья и положение в обществе. |
Она со вздохом попросила меня не спешить и назвала мою любовь ослеплением — вспышкой — минутной фантазией — непрочным созданием скорее воображения, нежели сердца. |
Пока ома говорила, блаженные сумерки все более сгущались вокруг нас — и вдруг нежным пожатием своей волшебной ручки она в один сладостный миг опрокинула все здание своих доводов. |
Я отвечал, как умел, — как умеют одни лишь истинно влюблённые. |
Я пространно и убедительно говорил о своей любви, о своей страсти — о её дивной красоте и о моем безмерном восхищении. |
В заключение я энергично указал на опасности, окружающие любовь, — ту истинную любовь, чей путь никогда не бывает гладким, и вывел отсюда, что путь этот надлежит по возможности сократить. |
Последний мой довод, казалось, несколько поколебал её суровую решимость. |
Она смягчилась; но оставалось ещё одно препятствие, о котором, по её словам, я должным образом не подумал. |
Вопрос был щекотливый — женщине особенно не хотелось бы его касаться; делая это, она пересиливала себя, но ради меня она готова на любую жертву. |
Она имела в виду возраст. |
Знаю ли я. — точно ли я знаю, какая разница в летах пас разделяет? |
Когда муж бывает на несколько лет и даже на пятнадцать — двадцать лет старше жены, это свет считает допустимым и даже одобряет; но чтобы жена была старше мужа, этого мадам Лаланд никогда не одобряла. |
Подобное противоестественное различие слишком часто, увы! |
бывает причиной несчастливого супружества. |
Она знает, что мне всего лишь двадцать два года; а вот мне, возможно, не известно, что моя Эжени значительно старше. |
В этих словах звучало душевное благородство, достоинство и прямота, которые очаровали меня — привели в восхищение — и ещё прочнее привязали к ней. |
Я едва мог сдерживать свой безмерный восторг. |
— Прелестная Эжени! — вскричал я. — О чем вы толкуете? |
Вы несколько старше меня годами. |
Что ж из того? |
Обычаи света — всего лишь пустые условности. |
Для такой любви, как наша, не все ли равно — год или час? |
Вы говорите, что мне всего двадцать два, хотя мне уже почти двадцать три. |
Ну а вам, милая Эжени, не может быть более — более чем — чем… |
Тут я остановился, надеясь, что мадам Лаланд договорит за меня и назовёт свой возраст. |
Но француженка редко отвечает прямо и на щекотливый вопрос всегда имеет наготове какую-нибудь увёртку. |
В этом случае Эжени, перед тем искавшая что-то у себя на груди, уронила в траву медальон, который я немедленно подобрал и подал ей. |
— Возьмите его! — |
сказала она с самой обворожительной своей улыбкой. — |
Примите его от той, которая здесь так лестно изображена. |
К тому же на обороте медальона вы, быть может, найдёте ответ на свой вопрос. |
Сейчас слишком темно — вы рассмотрите его завтра утром. А теперь проводите меня домой. |
Мои друзья устраивают сегодня небольшой домашний levee. |
Обещаю, что вы услышите неплохое пение. |
Мы, французы, не столь чопорны, как вы, американцы, и я без труда проведу вас к себе, как будто старого знакомого. |
Она опёрлась на мою руку, и я проводил её домой. |
Особняк её был красив и, кажется, обставлен со вкусом. |
Об этом, впрочем, я едва ли мог судить, ибо к тому времени совсем стемнело, а в лучших американских домах редко зажигают лампы в летние вечера. |
Разумеется, спустя час после моего прихода в большой гостиной ванили карсельскую лампу под абажуром; и я смог увидеть, что эта комната была убрана с необыкновенным вкусом и даже роскошью; но две соседние, в которых главным образом и собрались гости, в течение всего вечера оставались погруженными в весьма приятный полумрак. |
Это отличный обычай, дающий гостям возможность выбирать между светом и сумраком, и нашим заморским друзьям следовало бы принять его немедленно. |
Проведённый там вечер был, несомненно, счастливейшим в моей жизни. |
Мадам Лаланд не преувеличила музыкальные дарования своих друзей; я услышал пение, лучше которого ещё не слышал в домашних концертах, разве лишь в Вене. |
Много было также талантливых исполнителей на музыкальных инструментах. |
Пели главным образом дамы — и все но меньшой мере хорошо. |
Когда собравшиеся требовательно закричали: «Мадам Лаланд», — она, не жеманясь и не отнекиваясь, встала с шезлонга, где сидела рядом со мною, и, в сопровождении одного-двух мужчин, а также подруги, с которой была в опере, направилась к фортепиано, стоявшему в большой гостиной. |
Я охотно сам проводил бы её туда, но чувствовал, что обстоятельства моего появления в доме требовали, чтобы я не был слишком на виду. |
Поэтому я был лишен удовольствия смотреть на певицу — но мог слышать её. |
Впечатление, произведённое ею на слушателей, было потрясающим, но на меня действие её пения было ещё сильней. |
Я не сумею описать его должным образом. |
Отчасти оно вызывалось переполнявшей меня любовью; но более всего — глубоким чувством, с каким она пела. |
Никакое мастерство не могло придать арии или речитативу более страстной выразительности. |
Её исполнение романса из «Отелло», — интонация, с какою она пропела слова «Sul mio sasso» из «Капулетти», доныне звучат в моей памяти. |
В низком регистре она поистине творила чудеса. |
Голос её обнимал три полные октавы, от контральтового D до верхнего D сопрано, и хотя он был достаточно силен, чтобы наполнить Сан Карло, ома настолько владела им, что с лёгкостью справлялась со всеми вокальными сложностями — восходящими и нисходящими гаммами, каденциями и фиоритурами, Особенно эффектно прозвучал у неё финал «Сомнамбулы»: |
Тут, в подражание Малибран, она изменила сочинённую Беллини фразу, взяв теноровое G, а затем сразу перебросив звук G на две октавы вверх. |
После этих чудес вокального искусства она вернулась на своё место рядом со мной, и я в самых восторженных словах выразил ей моё восхищение. |
Я ничего не сказал о моем удивлении, а между тем я был немало удивлен, ибо некоторая слабость и как бы дрожание её голоса при разговоре не позволяли ожидать, что пение её окажется столь хорошо. |
Тут между нами произошёл долгий, серьезный, откровенный и никем не прерываемый разговор. |
Она заставила меня рассказать о моем детстве и слушала с напряженным вниманием. |
Я не утаил от неё ничего — я по чувствовал себя вправе что-либо скрывать от её доверчивого и ласкового участия. |
Ободрённый её собственной откровенностью в деликатном вопросе о возрасте, я сознался не только в многочисленных дурных привычках, но также и в нравственных и даже физических недостатках, что требует гораздо большего мужества и тем самым служит вернейшим доказательством любви. |
Я коснулся студенческих лет — мотовства, пирушек, долгов и любовных увлечений. |
Я пошёл ещё дальше и признался в небольшом лёгочном кашле, который мне одно время докучал, в хроническом ревматизме, в наследственном расположении к подагре и, наконец, в неприятной, но доныне тщательно скрываемой слабости зрения. |
— Что касается последнего, — сказала, смеясь, мадам Лаланд, — то вы напрасно сознались, ибо без этого признания вас никто бы не заподозрил. |
Кстати, — продолжала она, — помните ли вы, — и тут мне, несмотря на царивший в комнате полумрак, почудилось, что она покраснела, — помните ли вы, mon cher ami средство для улучшения зрения, которое и сейчас висит у меня на шее? |
Говоря это, она вертела в руках тот самый двойной лорнет, который привёл меня в такое смущение тогда в опере. |
— Ещё бы не помнить! — |
воскликнул я, страстно сжимая нежную ручку, протянувшую мне лорнет. |
Это была роскошная и затейливая игрушка, богато украшенная резьбой, филигранью и драгоценными камнями, высокая стоимость которых была мне видна даже в полумраке. |
— Eh bien, mon ami, — продолжала она с empressement несколько меня удивившей. — Eh bien, mon ami, |
вы просите меня о даре, который называется бесценным. |
Вы просите моей руки, и притом завтра же. |
Если я уступлю вашим мольбам и вместе голосу собственного сердца, разве нельзя и мне требовать исполнения одной очень маленькой просьбы? |
— Назовите её! — |
воскликнул я так пылко, что едва не привлёк внимание гостей, и готовый, если б не они, броситься к её ногам. — |
Назовите её, моя любимая, моя Эжени, назовите! — |
но ах! |
Она уже исполнена прежде, чем высказана. |
— Вы должны, mon ami, — сказала она, — ради любимой вами Эжени побороть маленькую слабость, в которой вы мне только что сознались, — слабость скорее моральную, чем физическую, и, поверьте, недостойную вашей благородной души — несовместимую с вашей прирожденной честностью — и которая наверняка навлечёт когда-нибудь на вас большие неприятности. |
Ради меня вы должны победить кокетство, которое, как вы сами признаете, заставляет вас скрывать близорукость. |
Ибо вы скрываете её, когда отказываетесь прибегнуть к обычному средству против неё. |
Словом, вы меня поняли; я хочу, чтобы вы носили очки, — тсс! |
Вы ведь уже обещали, ради меня. |
Примите же от меня в подарок вот эту вещицу, что я держу в руке; стекла в ней отличные, хотя ценность оправы и невелика. |
Видите, её можно носить и так — и вот так — на носу, как очки, или в жилетном кармане в качестве лорнета. |
Но вы, ради меня, будете носить её именно в виде очков, и притом постоянно. |
Должен признаться, что эта просьба немало меня смутила. |
Однако условие, с которым она была связана, не допускало ни малейших колебаний. |
— Согласен! — |
вскричал я со всем энтузиазмом, на какой я был в тот миг способен. — |
Согласен, и притом с радостью. |
Ради вас я готов на все. |
Сегодня я буду носить этот милый лорнет как лорнет, у сердца; но на заре того дня, когда я буду иметь счастье назвать вас своей женой, я надену его на — на нос и так стану носить всегда, в том менее романтическом и менее модном, но, несомненно, более полезном виде, какой вам угоден. |
После этого разговор у нас перешёл на подробности нашего завтрашнего плана. |
Толбот, как я узнал от своей наречённой, как раз вернулся в город. |
Я должен был немедленно с ним увидеться, а также нанять экипаж. |
Гости разойдутся не ранее чем к двум часам, и тогда, в суматохе разъезда, мадам Лаланд сможет незаметно в него сесть. |
Мы поедем к дому одного священника, который уже будет нас ждать; тут мы обвенчаемся, простимся с Толботом и отправимся в небольшое путешествие на восток, предоставив фешенебельному обществу города говорить о нас все, что ему угодно. |
Уговорившись обо всем этом, я тотчас отправился к Толботу, но по дороге не утерпел и зашёл в один из отелей, чтобы рассмотреть портрет в медальоне; это я сделал при мощном содействии очков. |
Лицо на миниатюрном портрете было несказанно прекрасно! |
Эти большие лучезарные глаза! — |
этот гордый греческий нос! — |
эти пышные тёмные локоны! — |
«О, — сказал я себе ликуя, — какое поразительное сходство!» |
На обратной стороне медальона я прочёл: «Эжени Лаланд, двадцати семи лет и семи месяцев». |
Я застал Толбота дома и немедленно сообщил ему о своём счастье. |
Он, разумеется, выразил крайнее удивление, однако от души меня поздравил и предложил помочь, чем только сможет. |
Словом, мы выполнили наш план; и в два часа пополуночи, спустя десять минут после брачной церемонии, я уже сидел с мадам Лаланд — то есть с миссис Симпсон — в закрытом экипаже, с большой скоростью мчавшемся на северо-восток. |
Поскольку нам предстояло ехать всю ночь, Толбот посоветовал сделать первую остановку в селении К. — милях в двадцати от города, чтобы позавтракать и отдохнуть, прежде чем продолжать путешествие. |
И вот, ровно в четыре часа утра, наш экипаж подъехал к лучшей тамошней гостинице. |
Я помог своей обожаемой жене выйти и тотчас же заказал завтрак. |
В ожидании его нас провели в небольшую гостиную, и мы сели. |
Было уже почти, хотя и не совсем, светло; и глядя в восхищении на ангела, сидевшего рядом со мною, я вдруг вспомнил, что, как ни странно, с тех пор как я впервые увидел несравненную красоту мадам Лаланд, я ещё ни разу не созерцал эту красоту вблизи и при свете дня. |
— А теперь, mon ami, — сказала она, взяв меня за руку и прервав таким образом мои размышления, — а теперь, когда мы сочетались нерасторжимыми узами — когда я уступила вашим пылким мольбам и исполнила уговор, я надеюсь, вы не забыли, что и вам надлежит кое-что для меня сделать и сдержать своё обещание. |
Как это было? Дайте вспомнить. Да, вот точные слова обещания, которое вы дали вчера вечером своей Эжени. |
Слушайте! |
Вот что вы сказали: |
«Согласен, и притом с радостью. |
Ради вас я готов на все. |
Сегодня я буду носить этот милый лорнет как лорнет, у сердца; но на заре того дня, когда я буду иметь счастье назвать вас своей женой, я надену его на — на нос, и так стану носить всегда, в том менее романтическом и менее модном, но, несомненно, более полезном виде, какой вам угоден». |
Вот точные ваши слова, милый супруг, не правда ли? |
— Да, — ответил я, — у вас отличная намять; и поверьте, прекрасная моя Эжени, я не намерен уклоняться от выполнения этого пустячного обещания. |
Вот! |
Смотрите. |
Они мне даже к лицу, не так ли? — |
И, придав лорнету форму очков, я осторожно водрузил их на подобающее место; тем временем мадам Симпсон, поправив шляпку и скрестив руки, уселась на стуле в какой-то странной, напряженной и, пожалуй, неизящной позе. |
— Боже! — |
вскричал я почти в тот же миг, как оправа очков коснулась моей переносицы. — Боже великий! |
Что же это за очки? — |
И быстро сняв их, я тщательно протёр их шёлковым платком и снова надел. |
Но если в первый миг я был удивлен, то теперь удивление сменилось ошеломлением; ошеломление это было безгранично и могу даже сказать — ужасно. |
Во имя всего отвратительного, что это? |
Как поверить своим глазам — как? |
Неужели — неужели это румяна? |
А это — а это — неужели же это морщины на лице Эжени Лаланд? |
О Юпитер и все боги и богини, великие и малые! — |
что — что — что сталось с её зубами? — |
Я в бешенстве швырнул очки на пол, вскочил со стула и стал перед миссис Симпсон, уперевшись руками в бока, скрежеща зубами, с пеною у рта, но не в силах ничего сказать от ужаса и ярости. |
Я уже сказал, что мадам Эжени Лаланд — то есть Симпсон — говорила на английском языке почти так же плохо, как писала, и поэтому обычно к нему не прибегала. |
Но гнев способен довести женщину до любой крайности; на этот раз он толкнул миссис Симпсон на нечто необычайное: на попытку говорить на языке, которого она почти не знала. |
— Ну и что, мсьё, — сказала она, глядя на меня с видом крайнего удивления. — |
Ну и что, мсьё? |
Что слюшилось? Вам есть танец, святой Витт? |
Если меня не нрависьте, зачем купите кот в мешок? |
— Негодяйка! — |
произнёс я, задыхаясь. — Мерзкая старая ведьма! |
— Едьма? |
Стари? |
Не такой вообще стари. |
Только восемьдесят два лета. |
— Восемьдесят два! — |
вскричал я, пятясь к стене. — Восемьдесят две тысячи образин! |
Ведь на медальоне было написано: двадцать семь лет и семь месяцев! |
— Конечно! |
Все есть верно! |
Но портрет рисовал уже пятьдесят пять год. |
Когда шёл замуж, второй брак, с мсьё Лаланд, делал портрет для мой дочь от первый брак с мсьё Муассар. — |
Муассар? — |
сказал я. |
— Да, Муассар, Муассар, — повторила она, передразнивая мой выговор, который был, по правде сказать, не из лучших. — И что? |
Что вы знать о Муассар? |
— Ничего, старая карга. |
Я ничего о нем не знаю. Просто один из моих предков носил эту фамилию. |
— Этот фамиль? |
Ну, что вы против этой фамиль имей? |
Ошень хороший фамиль; и Вуассар — тоже ошень хороший. |
Мой дочь мадмуазель Муассар выходил за мсьё Вуассар; тоже ошень почтенный фамиль. |
— Муассар! — |
воскликнул я, — и Вуассар! |
Да что же это такое? |
— Что такой? |
Я говорю Муассар и Вуассар, а ещё могу сказать, если хочу, Круассар и Фруассар. |
Дочь моей дочи, мадмуазель Вуассар, она женился на мсьё Круассар, а моей дочи внучь, мадмуазель Круассар, она выходил мсьё Фруассар. Вы будет сказать, что эти тоже не есть почтенный фамиль? |
— Фруассар! — |
сказал я, чувствуя, что близок к обмороку. — Неужели действительно Муассар, Вуассар, Круассар и Фруассар? |
— Да! — ответила она, откидываясь на спинку стула и вытягивая ноги, — да! Муассар, Вуассар, Круассар и Фруассар. |
Но мсьё Фруассар — это один большой, как говорит, дюрак — очень большой осел, как вы сам — потому что оставлял la belle France и ехал этой stupide Amerique — а там имел один ошень глюпи, ошень-ошень глюпи сын, так я слышал, но ещё не видал, и мой подруга, мадам Стефани Лаланд, тоже не видал. |
Его имя — Наполеон Бонапарт Фруассар. Вы может говорить, что это не почтенный фамиль? |
То ли продолжительность этой речи, то ли её содержание привели миссис Симпсон в настоящее исступление. С большим трудом закончив её, она вскочила со стула как одержимая, уронив при этом на пол турнюр величиною с целую гору. |
Она скалила десны, размахивала руками и, засучив рукава, грозила мне кулаком; в заключение она сорвала с головы шляпку, а с нею вместе — огромный парик из весьма дорогих и красивых чёрных волос, с визгом швырнула их на пол и, растоптав ногами, в совершенном остервенении сплясала на них какое-то подобие фанданго. |
Я между тем ошеломленно опустился на её стул. |
«Муассар и Вуассар», — повторял я в раздумье, пока она выкидывала одно из своих коленец. |
«Круассар и Фруассар», — твердил я, пока она заканчивала другое. «Муассар, Вуассар, Круассар и Наполеон Бонапарт Фруассар! |
Да знаешь ли ты, невыразимая старая змея, ведь это я — я — слышишь? — я-а-а! |
Наполеон Бонапарт Фруассар — это я, и будь я проклят, если я не женился на собственной прапрабабушке!» |
Мадам Эжени Лаланд, quasi Симпсон — по первому мужу Муассар — действительно приходилась мне прапрабабушкой. |
В молодости она была очень хороша собой и даже в восемьдесят два года сохранила величавую осанку, скульптурные очертания головы, великолепные глаза и греческий нос своих девических лет. |
Добавляя к этому жемчужную пудру, румяна, накладные волосы, вставные зубы, турнюр, а также искусство лучших парижских модисток, она сохраняла не последнее место среди красавиц — un peu passees французской столицы. |
В этом отношении она могла соперничать с прославленной Нинон де Ланкло. |
Она была очень богата; оставшись вторично вдовою, на этот раз бездетной, она вспомнила о моем существовании в Америке и, решив сделать меня своим наследником, отправилась в Соединённые Штаты в сопровождении дальней и на редкость красивой родственницы своего второго мужа — мадам Стефани Лаланд. |
В опере моя прапрабабка заметила мой устремлённый на неё взор; поглядев на меня в лорнет, она нашла некоторое фамильное сходство. |
Заинтересовавшись этим и зная, что разыскиваемый ею наследник проживает в том же городе, она спросила обо мне своих спутников. |
Сопровождавший её джентльмен знал меня в лицо и сообщил ей, кто я. Это побудило её оглядеть меня ещё внимательнее и, в свою очередь, придало мне смелость вести себя уже описанным нелепым образом. |
Впрочем, отвечая на мой поклон, она думала, что я откуда-либо случайно узнал, кто она такая. |
Когда я, обманутый своей близорукостью и косметическими средствами относительно возраста и красоты незнакомой дамы, так настойчиво стал расспрашивать о ней Толбота, он, разумеется, решил, что я имею в виду её молодую спутницу и в полном соответствии с истиной сообщил мне, что это «известная вдова, мадам Лаланд». |
На следующее утро моя прапрабабушка встретила на улице Толбота, своего старого знакомого по Парижу, и разговор, естественно, зашёл обо мне. |
Ей рассказали о моей близорукости, всем известной, хотя я этого не подозревал; и моя добрая старая родственница, к большому своему огорчению, убедилась, что я вовсе не знал, кто она, а просто делал из себя посмешище, ухаживая на виду у всех за незнакомой старухой. |
Решив проучить меня, она составила с Толботом целый заговор. |
Он нарочно от меня прятался, чтобы не быть вынужденным представить меня ей. |
Мои расспросы на улицах о «прелестной вдове, мадам Лаланд» все, разумеется, относили к младшей из дам; в таком случае стал понятен и разговор трёх джентльменов, встреченных мною по выходе от Толбота, так же как и их упоминание о Нинон де Ланкло. |
При дневном свете мне не пришлось видеть мадам Лаланд вблизи; а на её музыкальном soiree, я не смог обнаружить её возраст из-за своего глупого отказа воспользоваться очками. |
Когда «мадам Лаланд» просили спеть, это относилось к младшей; она и подошла к фортепиано, а моя прапрабабушка, чтобы оставить меня и дальше в заблуждении, поднялась одновременно с нею и вместе с нею пошла в большую гостиную. |
На случай, если б я захотел проводить её туда, она намеревалась посоветовать мне оставаться там, где я был; но собственная моя осторожность сделала это излишним. |
Арии, которые так меня взволновали и ещё раз убедили в молодости моей возлюбленной, были исполнены мадам Стефани Лаланд. |
Лорнет был мне подарен в назидание и чтобы добавить соли к насмешке. |
Это дало повод побранить меня за кокетство, каковое назидание так на меня подействовало. |
Излишне говорить, что стекла, которыми пользовалась старая дама, были ею заменены на пару других, более подходящих для моего возраста. |
Они действительно оказались мне как раз по глазам. |
Священник, будто бы сочетавший нас узами брака, был вовсе не священником, а закадычным приятелем Толбота. |
Зато он искусно правил лошадьми и, сменив своё облачение на кучерскую одежду, увёз «счастливую чету» из города. |
Толбот сидел с ним рядом. |
Негодяи, таким образом, присутствовали при развязке. Подглядывая в полуотворённое окно гостиничной комнаты, они потешались над dononement моей драмы. |
Боюсь, как бы не пришлось вызвать их обоих на дуэль. |
Итак, я не стал мужем своей прапрабабушки; и это сознание несказанно меня радует, но я все же стал мужем мадам Лаланд — мадам Стефани Лаланд, с которой меня сосватала моя добрая старая родственница, сделавшая меня к тому же единственным наследником после своей смерти — если только она когда-нибудь умрёт. |
Добавлю в заключение, что я навсегда покончил с billets doux и нигде не появляюсь без ОЧКОВ. |