 |
Reading room | Edgar Allan Poe | The purloined letter | 📋 | 📖 | 🔀 | English ⇄ Russian
Nil sapientiæ odiosius acumine nimio.— Seneca..
| Как-то в Париже, в ветреный вечер осенью 18… |
At Paris, just after dark one gusty evening in the autumn of 18-, I was enjoying the twofold luxury of meditation and a meerschaum, in company with my friend C. Auguste Dupin, in his little back library, or book-closet, au troisième , No. 33, Rue Dunôt, Faubourg St. Germain..
| года, когда уже совсем смерклось, я предавался двойному наслаждению, которое дарит нам сочетание размышлений с пенковой трубкой, в обществе моего друга С. – Огюста Дюпена в его маленькой библиотеке, а вернее, кабинете an troisieme, N 33 Rue Dunot, Faubourg St. Germain. |
For one hour at least we had maintained a profound silence; while each, to any casual observer, might have seemed intently and exclusively occupied with the curling eddies of smoke that oppressed the atmosphere of the chamber.
| Более часа мы просидели, храня нерушимое молчание, и стороннему наблюдателю могло бы показаться, что и я, и мой друг всего лишь сосредоточенно и бездумно следим за клубами дыма, заполнившего комнату. |
For myself, however, I was mentally discussing certain topics which had formed matter for conversation between us at an earlier period of the evening; I mean the affair of the Rue Morgue, and the mystery attending the murder of Marie Rogêt.
| Однако я продолжал мысленно обсуждать события, служившие темой беседы, которую мы вели в начале вечера, – я имею в виду происшествие на улице Морг и тайну, связанную с убийством Мари Роже. |
I looked upon it, therefore, as something of a coincidence, when the door of our apartment was thrown open and admitted our old acquaintance, Monsieur G——, the Prefect of the Parisian police.
| Вот почему, когда дверь распахнулась и в библиотеку вошёл наш старый знакомый, мосье Г., префект парижской полиции, это представилось мне любопытным совпадением. |
We gave him a hearty welcome; for there was nearly half as much of the entertaining as of the contemptible about the man, and we had not seen him for several years.
| Мы сердечно его приветствовали, потому что дурные качества этого человека почти уравновешивались многими занятными чертами, а к тому же мы не виделись с ним уже несколько лет. |
We had been sitting in the dark, and Dupin now arose for the purpose of lighting a lamp, but sat down again, without doing so, upon G.‘s saying that he had called to consult us, or rather to ask the opinion of my friend, about some official business which had occasioned a great deal of trouble.
| Перед его приходом мы сумерничали, и теперь Дюпен встал, намереваясь зажечь лампу, но он тут же вновь опустился в своё кресло, когда Г. сказал, что пришёл посоветоваться с нами – а вернее, с моим другом – о деле государственной важности, которое уже доставило ему много неприятных хлопот. |
“If it is any point requiring reflection,” observed Dupin, as he forebore to enkindle the wick, “we shall examine it to better purpose in the dark.”
| – Если оно требует обдумывания, – пояснил Дюпен, отнимая руку, уже протянутую к фитилю лампы, – то предпочтительнее будет ознакомиться с ним в темноте. |
“That is another of your odd notions,” said the Prefect, who had a fashion of calling every thing “odd” that was beyond his comprehension, and thus lived amid an absolute legion of “oddities.”
| – Ещё одна из ваших причуд! – сказал префект, имевший манеру называть «причудами» все, что превосходило его понимание, а потому живший поистине среди легиона «причудливостей». |
“Very true,” said Dupin, as he supplied his visitor with a pipe, and rolled towards him a comfortable chair.
| – Совершенно справедливо, – ответил Дюпен, предлагая гостю трубку и придвигая ему удобное кресло. |
“And what is the difficulty now?”
| – Но какая беда случилась на сей раз? – |
I asked. “Nothing more in the assassination way, I hope?”
| спросил я. – Надеюсь, это не ещё одно убийство? |
“Oh no; nothing of that nature.
| – О нет! Ничего подобного. |
The fact is, the business is very simple indeed, and I make no doubt that we can manage it sufficiently well ourselves; but then I thought Dupin would like to hear the details of it, because it is so excessively odd.”
| Собственно говоря, дело это чрезвычайно простое, и я не сомневаюсь, что мы и сами с ним превосходно справимся, но мне пришло в голову, что Дюпену, пожалуй, будет любопытно выслушать его подробности – ведь оно такое причудливое. |
“Simple and odd,” said Dupin.
| – Простое и причудливое, – сказал Дюпен. |
“Why, yes; and not exactly that, either.
| – Э… да. Впрочем, не совсем. |
The fact is, we have all been a good deal puzzled because the affair is so simple, and yet baffles us altogether.”
| Собственно говоря, мы все в большом недоумении, потому что дело это на редкость просто, и тем не менее оно ставит нас в совершенный тупик. |
“Perhaps it is the very simplicity of the thing which puts you at fault,” said my friend.
| – Быть может, именно простота случившегося и сбивает вас с толку, – сказал мой друг. |
“What nonsense you do talk!”
| – Ну, какой вздор вы изволите говорить! – |
replied the Prefect, laughing heartily.
| ответил префект, смеясь от души. |
“Perhaps the mystery is a little too plain,” said Dupin.
| – Быть может, тайна чуть-чуть слишком прозрачна, – сказал Дюпен. |
“Oh, good heavens!
| – Бог мой! |
who ever heard of such an idea?”
| Что за идея! |
“A little too self-evident.”
| – Чуть-чуть слишком очевидна. |
“Ha! ha! ha—ha!
| – Ха-ха-ха! |
ha! ha!—ho!
| Ха-ха-ха! |
ho! ho!”
| Хо-хо-хо! – |
roared our visitor, profoundly amused, “oh, Dupin, you will be the death of me yet!”
| загремел наш гость, которого эти слова чрезвычайно позабавили. – Ах, Дюпен, вы меня когда-нибудь уморите! |
“And what, after all, is the matter on hand?”
| – Но все-таки что это за дело? – |
I asked.
| спросил я. |
“Why, I will tell you,” replied the Prefect, as he gave a long, steady and contemplative puff, and settled himself in his chair.
| – Я сейчас вам расскажу, – ответил префект, задумчиво выпуская изо рта длинную ровную струю дыма, и устроился в кресле поудобнее. – |
“I will tell you in a few words; but, before I begin, let me caution you that this is an affair demanding the greatest secrecy, and that I should most probably lose the position I now hold, were it known that I confided it to any one.”
| Я изложу его вам в нескольких словах, но прежде я хотел бы предупредить вас, что это дело необходимо хранить в строжайшем секрете и что я почти наверное лишусь своей нынешней должности, если станет известно, что я кому-либо о нем рассказывал. |
“Proceed,” said I.
| – Продолжайте, – сказал я. |
“Or not,” said Dupin.
| – Или не продолжайте, – сказал Дюпен. |
“Well, then; I have received personal information, from a very high quarter, that a certain document of the last importance has been purloined from the royal apartments.
| – Ну так вот: мне было сообщено из весьма высоких сфер, что из королевских апартаментов был похищен некий документ величайшей важности. Похититель известен. |
The individual who purloined it is known; this beyond a doubt; he was seen to take it.
| Тут не может быть ни малейшего сомнения: видели, как он брал документ. |
It is known, also, that it still remains in his possession.”
| Кроме того, известно, что документ все ещё находится у него. |
“How is this known?”
| – Откуда это известно? – |
asked Dupin.
| спросил Дюпен. |
“It is clearly inferred,” replied the Prefect, “from the nature of the document, and from the non-appearance of certain results which would at once arise from its passing out of the robber’s possession; that is to say, from his employing it as he must design in the end to employ it.”
| – Это вытекает, – ответил префект, – из самой природы документа и из отсутствия неких последствий, которые неминуемо возникли бы, если бы он больше не находился у похитителя – то есть если бы похититель воспользовался им так, как он, несомненно, намерен им в конце концов воспользоваться. |
“Be a little more explicit,” I said.
| – Говорите пояснее, – попросил я. |
“Well, I may venture so far as to say that the paper gives its holder a certain power in a certain quarter where such power is immensely valuable.”
| – Ну, я рискну сказать, что документ наделяет того, кто им владеет, определённой властью но отношению к определённым сферам, каковая власть просто не имеет цены. – |
The Prefect was fond of the cant of diplomacy.
| Префект обожал дипломатическую высокопарность. |
“Still I do not quite understand,” said Dupin.
| – Но я все-таки не вполне понял, – сказал Дюпен. |
“No?
| – Да? |
Well; the disclosure of the document to a third person, who shall be nameless, would bring in question the honor of a personage of most exalted station; and this fact gives the holder of the document an ascendancy over the illustrious personage whose honor and peace are so jeopardized.”
| Ну, хорошо: передача этого документа третьему лицу, которое останется неназванным, поставит под угрозу честь весьма высокой особы, и благодаря этому обстоятельству тот, в чьих руках находится документ, может диктовать условия той весьма знатной особе, чья честь и благополучие оказались в опасности. |
“But this ascendancy,” I interposed, “would depend upon the robber’s knowledge of the loser’s knowledge of the robber.
| – Но ведь эта власть, – перебил я, – возникает только в том случае, если похититель знает, что лицу, им ограбленному, известно, кто похититель. |
Who would dare—”
| Кто же дерзнёт… |
“The thief,” said G., “is the Minister D——, who dares all things, those unbecoming as well as those becoming a man.
| – Вот, – сказал Г., – это министр Д., чья дерзость не останавливается ни перед чем – ни перед тем, что достойно мужчины, ни перед тем, что его недостойно. |
The method of the theft was not less ingenious than bold.
| Уловка, к которой прибег вор, столь же хитроумна, сколь и смела. |
The document in question—a letter, to be frank—had been received by the personage robbed while alone in the royal boudoir.
| Документ, о котором идёт речь (сказать откровенно, это – письмо), был получен ограбленной особой, когда она пребывала в одиночестве в королевском будуаре. |
During its perusal she was suddenly interrupted by the entrance of the other exalted personage from whom especially it was her wish to conceal it. After a hurried and vain endeavor to thrust it in a drawer, she was forced to place it, open as it was, upon a table.
| Она его ещё читала, когда в будуар вошло то высочайшее лицо, от какового она особенно хотела скрыть письмо. Поспешно и тщетно попытавшись спрятать письмо в ящик, она была вынуждена положить его вскрытым на столик. |
The address, however, was uppermost, and, the contents thus unexposed, the letter escaped notice.
| Однако оно лежало адресом вверх и, так как его содержание было скрыто, не привлекло к себе внимания. |
At this juncture enters the Minister D——. His lynx eye immediately perceives the paper, recognises the handwriting of the address, observes the confusion of the personage addressed, and fathoms her secret.
| Но тут входит министр Д. Его рысий взгляд немедленно замечает письмо, он узнает почерк, которым написан адрес, замечает смущение особы, которой оно адресовано, и догадывается о её тайне. |
After some business transactions, hurried through in his ordinary manner, he produces a letter somewhat similar to the one in question, opens it, pretends to read it, and then places it in close juxtaposition to the other.
| После доклада о каких-то делах, сделанного с его обычной быстротой, он достаёт письмо, несколько похожее на то, о котором идёт речь, вскрывает его, притворяется, будто читает, после чего кладёт рядом с первым. |
Again he converses, for some fifteen minutes, upon the public affairs.
| Потом он снова около пятнадцати минут ведёт беседу о государственных делах. |
At length, in taking leave, he takes also from the table the letter to which he had no claim. Its rightful owner saw, but, of course, dared not call attention to the act, in the presence of the third personage who stood at her elbow.
| И наконец, кланяясь, перед тем как уйти, берет со стола не принадлежащее ему письмо. Истинная владелица письма видит это, но, разумеется, не смеет воспрепятствовать ему из-за присутствия третьего лица, стоящего рядом с ней. |
The minister decamped; leaving his own letter—one of no importance—upon the table.”
| Министр удаляется, оставив на столе своё письмо, не имеющее никакой важности. |
“Here, then,” said Dupin to me, “you have precisely what you demand to make the ascendancy complete—the robber’s knowledge of the loser’s knowledge of the robber.”
| – И вот, – сказал Дюпен, обращаясь ко мне, – налицо то условие, которое, по вашему мнению, было необходимо для полноты власти похитителя: похититель знает, что лицу, им ограбленному, известно, кто похититель. |
“Yes,” replied the Prefect; “and the power thus attained has, for some months past, been wielded, for political purposes, to a very dangerous extent.
| – Да, – сказал префект. – И в течение последних месяцев подученной таким способом властью пользуются ради политических целей, и притом не зная никакой меры. |
The personage robbed is more thoroughly convinced, every day, of the necessity of reclaiming her letter. But this, of course, cannot be done openly.
| С каждым днём ограбленная особа все более убеждается в необходимости получить назад своё письмо. Но, разумеется, открыто потребовать его возвращения она не может. |
In fine, driven to despair, she has committed the matter to me.”
| И вот в отчаянии она доверилась мне. |
“Than whom,” said Dupin, amid a perfect whirlwind of smoke, “no more sagacious agent could, I suppose, be desired, or even imagined.”
| – Помощнику, мудрее которого, – сказал Дюпен сквозь настоящий смерч дыма, – я полагаю, не только найти, но и вообразить невозможно. |
“You flatter me,” replied the Prefect; “but it is possible that some such opinion may have been entertained.”
| – Вы мне льстите, – ответил префект, – но, пожалуй, кое-кто и придерживается такого мнения. |
“It is clear,” said I, “as you observe, that the letter is still in possession of the minister; since it is this possession, and not any employment of the letter, which bestows the power.
| – Во всяком случае, совершенно очевидно, – сказал я, – что письмо, как вы и говорили, все ещё находится у министра, поскольку власть даёт именно обладание письмом, а не какое-либо его использование. |
With the employment the power departs.”
| Если его использовать, то власть исчезнет. |
“True,” said G.; “and upon this conviction I proceeded.
| – Вы правы, – ответил Г. – И я начал действовать, исходя именно из этого предположения. |
My first care was to make thorough search of the minister’s hotel; and here my chief embarrassment lay in the necessity of searching without his knowledge.
| Первой моей задачей было обыскать особняк министра, и главная трудность заключалась в том, чтобы сделать это втайне от него. |
Beyond all things, I have been warned of the danger which would result from giving him reason to suspect our design.”
| Мне настоятельно указывали на необходимость устроить все дело так, чтобы он ничего не заподозрил, ибо это могло бы привести к самым роковым последствиям. |
“But,” said I, “you are quite au fait in these investigations.
| – Но, – сказал я, – вы же вполне au fait в такого рода вещах. |
The Parisian police have done this thing often before.”
| Парижская полиция достаточно часто предпринимала подобные обыски. |
“Oh, yes; and for this reason I did not despair.
| – О, разумеется. Вот потому-то я и не отчаивался. |
The habits of the minister gave me, too, a great advantage.
| К тому же привычки Министра весьма благоприятствовали моим намерениям. |
He is frequently absent from home all night.
| Он частенько не возвращается домой до утра. |
His servants are by no means numerous. They sleep at a distance from their master’s apartment, and, being chiefly Neapolitans, are readily made drunk.
| Слуг у него немного, и они спят вдали от комнат своего хозяина, а к тому же их нетрудно напоить, так как почти все они – неаполитанцы. |
I have keys, as you know, with which I can open any chamber or cabinet in Paris.
| Вам известно, что у меня есть ключи, которыми я могу отпереть любую комнату и любой шкаф в Париже. |
For three months a night has not passed, during the greater part of which I have not been engaged, personally, in ransacking the D—— Hotel. My honor is interested, and, to mention a great secret, the reward is enormous.
| В течение трёх месяцев я чуть ли не еженощно сам обыскивал особняк министра Д. На карту поставлена моя честь, и, говоря между нами, награда обещана колоссальная. |
So I did not abandon the search until I had become fully satisfied that the thief is a more astute man than myself. I fancy that I have investigated every nook and corner of the premises in which it is possible that the paper can be concealed.”
| И я прекратил поиски, только когда окончательно убедился, что вор более хитёр, чем я. Смею вас заверить, я осмотрел все закоулки и тайники, в которых можно было бы спрятать письмо. |
“But is it not possible,” I suggested, “that although the letter may be in possession of the minister, as it unquestionably is, he may have concealed it elsewhere than upon his own premises?”
| – Хотя письмо, без сомнения, находится у министра, – заметил я, – но не мог ли он скрыть его не у себя в доме, а где-нибудь ещё? |
“This is barely possible,” said Dupin.
| – Навряд ли, – сказал Дюпен. – |
“The present peculiar condition of affairs at court, and especially of those intrigues in which D—— is known to be involved, would render the instant availability of the document—its susceptibility of being produced at a moment’s notice—a point of nearly equal importance with its possession.”
| Нынешнее положение дед при дворе и особенно те политические интриги, в которых, как известно, замешан Д., требуют, чтобы письмо всегда находилось у него под рукой – возможность предъявить его без промедления почти так же важна, как и самый факт обладания им. |
“Its susceptibility of being produced?”
| – Возможность предъявить его без промедления? – |
said I.
| переспросил я. |
“That is to say, of being destroyed,” said Dupin.
| – Другими словами, возможность немедленно его уничтожить, – ответил Дюпен. |
“True,” I observed; “the paper is clearly then upon the premises.
| – Совершенно верно, – согласился я. – Следовательно, письмо спрятано где-то в его особняке. |
As for its being upon the person of the minister, we may consider that as out of the question.”
| Предположение о том, что министр носит его при себе, вероятно, следует сразу же отбросить. |
“Entirely,” said the Prefect.
| – О да, – сказал префект. – |
“He has been twice waylaid, as if by footpads, and his person rigorously searched under my own inspection.”
| Его дважды останавливали псевдограбители и под моим личным наблюдением обыскивали самым тщательным образом. |
“You might have spared yourself this trouble,” said Dupin.
| – Вы могли бы и не затрудняться, – заметил Дюпен. – |
“D——, I presume, is not altogether a fool, and, if not, must have anticipated these waylayings, as a matter of course.”
| Д. насколько я могу судить, не совсем дурак, а раз так, то он, конечно, прекрасно понимает, что нападения подобных грабителей ему не избежать. |
“Not altogether a fool,” said G., “but then he’s a poet, which I take to be only one remove from a fool.”
| – Не совсем дурак… – повторил Г. – Но ведь он поэт, а по-моему, от поэта до дурака всего один шаг. |
“True,” said Dupin, after a long and thoughtful whiff from his meerschaum, “although I have been guilty of certain doggrel myself.”
| – Совершенно верно, – сказал Дюпен, задумчиво затянувшись трубкой, – хотя мне и самому случалось грешить стишками. |
“Suppose you detail,” said I, “the particulars of your search.”
| – Может быть, – сказал я, – вы расскажете о своих поисках в его доме более подробно. |
“Why the fact is, we took our time, and we searched everywhere..
| – Ну, по правде говоря, мы не спешили и обыскали решительно все. |
I have had long experience in these affairs.
| У меня в таких делах большой опыт. |
I took the entire building, room by room; devoting the nights of a whole week to each.
| Я осмотрел здание сверху донизу, комнату за комнатой, посвящая каждой все ночи целой недели. |
We examined, first, the furniture of each apartment.
| Начинали мы с мебели. |
We opened every possible drawer; and I presume you know that, to a properly trained police agent, such a thing as a secret drawer is impossible.
| Мы открывали все ящики до единого, а вы, я полагаю, знаете, что для опытного полицейского агента никаких «потайных» ящиков не существует. |
Any man is a dolt who permits a ‘secret’ drawer to escape him in a search of this kind.
| Только болван, ведя подобный обыск, умудрится пропустить «потайной» ящик. Это же так просто! |
The thing is so plain. There is a certain amount of bulk—of space—to be accounted for in every cabinet.
| Каждое бюро имеет такие-то размеры – занимает такое-то пространство. |
Then we have accurate rules.
| А линейки у нас точные. |
The fiftieth part of a line could not escape us.
| Мы заметим разницу даже в пятисотую долю дюйма. |
After the cabinets we took the chairs.
| После бюро мы брались за стулья. |
The cushions we probed with the fine long needles you have seen me employ.
| Сиденья мы прокалывали длинными тонкими иглами – вы ведь видели, как я ими пользовался. |
From the tables we removed the tops.”
| Со столов мы снимали столешницы. |
“Why so?”
| – Зачем? |
“Sometimes the top of a table, or other similarly arranged piece of furniture, is removed by the person wishing to conceal an article; then the leg is excavated, the article deposited within the cavity, and the top replaced.
| – Иногда человек, желающий что-либо спрятать, снимает столешницу или верхнюю крышку какого-нибудь сходного предмета меблировки, выдалбливает ножку, прячет то, что ему нужно, в углубление и водворяет столешницу на место. |
The bottoms and tops of bedposts are employed in the same way.”
| Таким же образом используются ножки и спинки кроватей. |
“But could not the cavity be detected by sounding?”
| – Но нельзя ли обнаружить пустоту выстукиванием? – |
I asked.
| осведомился я. |
“By no means, if, when the article is deposited, a sufficient wadding of cotton be placed around it.
| – Это невозможно, если, спрятав предмет, углубление плотно забить ватой. |
Besides, in our case, we were obliged to proceed without noise.”
| К тому же во время этого обыска мы были вынуждены действовать бесшумно. |
“But you could not have removed—you could not have taken to pieces all articles of furniture in which it would have been possible to make a deposit in the manner you mention.
| – Но ведь вы не могли снять… вы же не могли разобрать на части всю мебель, в которой возможно устроить тайник вроде описанного вами. |
A letter may be compressed into a thin spiral roll, not differing much in shape or bulk from a large knitting-needle, and in this form it might be inserted into the rung of a chair, for example.
| Письмо можно скрутить в тонкую трубочку, не толще большой вязальной спицы, и в таком виде вложить его, например, в перекладину стула. |
You did not take to pieces all the chairs?”
| Вы же не разбирали на части все стулья? |
“Certainly not; but we did better—we examined the rungs of every chair in the hotel, and, indeed the jointings of every description of furniture, by the aid of a most powerful microscope.
| – Конечно, нет. У нас есть способ получше: мы исследовали перекладины всех стульев в особняке, да, собственно говоря, и места соединений всей мебели Д., с помощью самой сильной лупы. |
Had there been any traces of recent disturbance we should not have failed to detect it instantly.
| Любой мельчайший след недавних повреждений мы обнаружили бы сразу. |
A single grain of gimlet-dust, for example, would have been as obvious as an apple.
| Крохотные опилки, оставленные буравчиком, были бы заметнее яблок. |
Any disorder in the glueing—any unusual gaping in the joints—would have sufficed to insure detection.”
| Достаточно было бы трещинки в клее, малейшей неровности – и мы обнаружили бы тайник. |
“I presume you looked to the mirrors, between the boards and the plates, and you probed the beds and the bed-clothes, as well as the curtains and carpets.”
| – Полагаю, вы проверили и зеркала – место соединения стекла с рамой, а также кровати и постельное белье, ковры и занавеси? |
“That of course; and when we had absolutely completed every particle of the furniture in this way, then we examined the house itself.
| – Безусловно; а когда мы покончили с мебелью, то занялись самим зданием. |
We divided its entire surface into compartments, which we numbered, so that none might be missed; then we scrutinized each individual square inch throughout the premises, including the two houses immediately adjoining, with the microscope, as before.”
| Мы разделили всю его поверхность на квадраты и перенумеровали их, чтобы не пропустить ни одного. Затем мы исследовали каждый дюйм по всему особняку, а также стены двух примыкающих к нему домов – опять-таки с помощью лупы. |
“The two houses adjoining!”
| – Двух соседних домов! – |
I exclaimed; “you must have had a great deal of trouble.”
| воскликнул я. – У вас было немало хлопот. |
“We had; but the reward offered is prodigious!”
| – О да. Но ведь и предложенная награда огромна. |
“You include the grounds about the houses?”
| – Вы осмотрели также и дворы? |
“All the grounds are paved with brick. They gave us comparatively little trouble.
| – Дворы вымощены кирпичом, и осмотреть их было относительно просто. |
We examined the moss between the bricks, and found it undisturbed.”
| Мы обследовали мох между кирпичами и убедились, что он нигде не поврежден. |
“You looked among D——‘s papers, of course, and into the books of the library?”
| – Вы, конечно, искали в бумагах Д. и среди книг его библиотеки? |
“Certainly; we opened every package and parcel; we not only opened every book, but we turned over every leaf in each volume, not contenting ourselves with a mere shake, according to the fashion of some of our police officers.
| – Разумеется. Мы заглянули во все пакеты и свёртки, мы не только открыли каждую книгу, но и пролистали их все до единой, а не просто встряхнули, как делают некоторые наши полицейские. |
We also measured the thickness of every book-cover, with the most accurate admeasurement, and applied to each the most jealous scrutiny of the microscope.
| Мы, кроме того, самым тщательным образом измерили толщину каждого переплета и осмотрели его в лупу. |
Had any of the bindings been recently meddled with, it would have been utterly impossible that the fact should have escaped observation.
| Если бы в них были какие-нибудь недавние повреждения, они не укрылись бы от нашего взгляда. |
Some five or six volumes, just from the hands of the binder, we carefully probed, longitudinally, with the needles.”
| Пять-шесть томов, только что полученных от переплётчика, мы аккуратно проверили иглами. |
“You explored the floors beneath the carpets?”
| – Полы под коврами вы осмотрели? |
“Beyond doubt.
| – Ну конечно. |
We removed every carpet, and examined the boards with the microscope.”
| Мы снимали каждый ковер и обследовали паркет с помощью лупы. |
“And the paper on the walls?”
| – И обои на стенах? |
“Yes.”
| – Да. |
“You looked into the cellars?”
| – В подвалах вы искали? |
“We did.”
| – Конечно. |
“Then,” I said, “you have been making a miscalculation, and the letter is not upon the premises, as you suppose.”
| – В таком случае, – сказал я, – вы исходили из неверной предпосылки: письмо не спрятано в особняке, как вы полагали. |
“I fear you are right there,” said the Prefect.
| – Боюсь, вы правы, – ответил префект. – |
“And now, Dupin, what would you advise me to do?”
| Итак, Дюпен, что бы вы посоветовали мне предпринять? |
“To make a thorough re-search of the premises.”
| – Ещё раз как следует обыскать особняк. |
“That is absolutely needless,” replied G——. “I am not more sure that I breathe than I am that the letter is not at the Hotel.”
| – Бесполезно! – ответил Г. – Я совершенно убеждён, что письмо находится не там. Это так же верно, как то, что я дышу воздухом. |
“I have no better advice to give you,” said Dupin.
| – Ничего лучше я вам посоветовать не могу, – сказал Дюпен. – |
“You have, of course, an accurate description of the letter?”
| Вы, несомненно, получили самое точное описание внешнего вида письма? |
“Oh yes!”—
| – О да! |
!”—And here the Prefect, producing a memorandum-book, proceeded to read aloud a minute account of the internal, and especially of the external appearance of the missing document.
| И, вытащив записную книжку, префект прочёл нам подробнейшее описание того, как выглядел исчезнувший документ в развёрнутом виде, и особенно как он выглядел снаружи. |
Soon after finishing the perusal of this description, he took his departure, more entirely depressed in spirits than I had ever known the good gentleman before.
| Вскоре после этого он распрощался с нами и ушёл, совсем упав духом, – я никогда ещё не видел этого достойного джентльмена в таком унынии. |
In about a month afterwards he paid us another visit, and found us occupied very nearly as before.
| Приблизительно через месяц он снова посетил нас и застал Дюпена и меня примерно за тем же занятием, как и в прошлый свой визит. |
He took a pipe and a chair and entered into some ordinary conversation.
| Он взял трубку, опустился в предложенное кресло и заговорил о каких-то пустяках. |
At length I said,—
| Наконец я не выдержал: |
“Well, but G——, what of the purloined letter?
| – Но послушайте, Г., как обстоят дела с похищенным письмом? |
I presume you have at last made up your mind that there is no such thing as overreaching the Minister?”
| По-видимому, вы пришли к выводу, что перехитрить министра вам не удастся? |
“Confound him, say I—yes; I made the re-examination, however, as Dupin suggested—but it was all labor lost, as I knew it would be.”
| – Совершенно верно, будь он проклят! Я последовал совету Дюпена и произвёл вторичный обыск, но, как я и предполагал, все наши усилия пропали даром. |
“How much was the reward offered, did you say?”
| – Как велика награда, о которой вы упоминали? – |
asked Dupin.
| спросил Дюпен. |
“Why, a very great deal—a very liberal reward—I don’t like to say how much, precisely; but one thing I will say, that I wouldn’t mind giving my individual check for fifty thousand francs to any one who could obtain me that letter. The fact is, it is becoming of more and more importance every day; and the reward has been lately doubled.
| – Очень велика… это весьма щедрая награда, хотя называть точную цифру мне не хотелось бы. Впрочем, одно я могу сказать: тому, кто доставил бы мне это письмо, я был бы рад вручить мой собственный чек на пятьдесят тысяч франков. Дело в том, что с каждым днём его значение возрастает, и обещанная награда недавно была удвоена. |
If it were trebled, however, I could do no more than I have done.”
| Однако, будь она даже утроена, я не мог бы сделать больше, чем сделал. |
“Why, yes,” said Dupin, drawlingly, between the whiffs of his meerschaum, “I really—think, G——, you have not exerted yourself—to the utmost in this matter.
| – О, – протянул Дюпен, между затяжками, – мне, право… кажется, Г., что вы приложили усилий… |
You might—do a little more, I think, eh?”
| меньше, чем могли бы. И вам следовало бы… на мой взгляд, сделать ещё кое-что, э? |
“How?—
| – Но как? |
?—in what way?”
| Каким образом? |
“Why—puff, puff—you might—puff, puff—employ counsel in the matter, eh?—
| – Ну… пых-пых-пых!.. вы могли бы… пых-пых!.. заручиться помощью специалиста, э? |
?—puff, puff, puff.
| Пых-пых-пых!.. |
Do you remember the story they tell of Abernethy?”
| Вы помните анекдот, который рассказывают об Абернети? |
“No; hang Abernethy!”
| – Нет. Черт бы его взял, этого вашего Абернети. |
“To be sure! hang him and welcome.
| – О да, пусть его возьмёт черт. |
But, once upon a time, a certain rich miser conceived the design of spunging upon this Abernethy for a medical opinion.
| И на здоровье. Но как бы то ни было, однажды некий богатый скупец задумал получить от Абернети врачебный совет, ничего за него не заплатив. |
Getting up, for this purpose, an ordinary conversation in a private company, he insinuated his case to the physician, as that of an imaginary individual.
| И вот, заведя с Абернети в обществе светский разговор, он описал ему свою болезнь, излагая якобы гипотетический случай. |
“‘We will suppose,’ said the miser, ‘that his symptoms are such and such; now, doctor, what would you have directed him to take?’
| «Предположим, – сказал скупец, – что симптомы этого недуга были такими-то и такими-то; что бы вы рекомендовали сделать больному, доктор?» – |
“‘Take!’
| «Что сделать? – |
said Abernethy, ‘why, take advice, to be sure.’”
| повторил Абернети. – Обратиться за советом к врачу, что же ещё?» |
“But,” said the Prefect, a little discomposed, “I am perfectly willing to take advice, and to pay for it.
| – Но, – сказал префект, несколько смутившись, – я был бы очень рад получить совет и заплатить за него. |
I would really give fifty thousand francs to any one who would aid me in the matter.”
| Я действительно готов дать пятьдесять тысяч франков тому, кто поможет мне в этом деле. |
“In that case,” replied Dupin, opening a drawer, and producing a check-book, “you may as well fill me up a check for the amount mentioned.
| – В таком случае, – сказал Дюпен, открывая ящик и доставая из него чековую книжку, – выпишите мне чек на вышеупомянутую сумму. |
When you have signed it, I will hand you the letter.”
| Когда вы поставите на нем свою подпись, я вручу вам письмо. |
I was astounded.
| Я был ошеломлён. |
The Prefect appeared absolutely thunder-stricken.
| Префект же сидел словно поражённый громом. |
For some minutes he remained speechless and motionless, looking incredulously at my friend with open mouth, and eyes that seemed starting from their sockets; then, apparently recovering himself in some measure, he seized a pen, and after several pauses and vacant stares, finally filled up and signed a check for fifty thousand francs, and handed it across the table to Dupin.
| На несколько мгновений он как будто онемел и был не в силах сделать ни одного движения – он только недоверчиво глядел на моего друга, разинув рот, и казалось, что его глаза вот-вот вылезут на лоб; затем, немного оправившись, он схватил перо и начал заполнять чек, но раза два прерывал это занятие и недоумённо глядел в пустоту. Однако в конце концов чек на пятьдесят тысяч франков был выписан и префект передал его через стол Дюпену. |
The latter examined it carefully and deposited it in his pocket-book; then, unlocking an escritoire, took thence a letter and gave it to the Prefect.
| Тот внимательно прочитал чек и спрятал его к себе в бумажник; затем отпёр замочек бювара, достал какое-то письмо и протянул его префекту. |
This functionary grasped it in a perfect agony of joy, opened it with a trembling hand, cast a rapid glance at its contents, and then, scrambling and struggling to the door, rushed at length unceremoniously from the room and from the house, without having uttered a syllable since Dupin had requested him to fill up the check.
| Этот достойный чиновник схватил письмо в настоящем пароксизме радости, дрожащей рукой развернул его, быстро прочёл несколько строк, потом, спотыкаясь от нетерпения, кинулся к двери и бесцеремонно выбежал из комнаты и из дома, так и не произнеся ни единого слова с той самой минуты, когда Дюпен попросил его заполнить чек. |
When he had gone, my friend entered into some explanations.
| После того как префект исчез, мой друг дал мне кое-какие объяснения. |
“The Parisian police,” he said, “are exceedingly able in their way.
| – Парижская полиция, – сказал он, – по-своему весьма талантлива. |
They are persevering, ingenious, cunning, and thoroughly versed in the knowledge which their duties seem chiefly to demand.
| Её агенты настойчивы, изобретательны, хитры и обладают всеми познаниями, необходимыми для наилучшего выполнения их обязанностей. |
Thus, when G—— detailed to us his mode of searching the premises at the Hotel D——, I felt entire confidence in his having made a satisfactory investigation—so far as his labors extended.”
| Вот почему, когда Г. описал нам, как именно он обыскивал особняк Д., я проникся неколебимой уверенностью, что он действительно исчерпал все возможности – в том направлении, в каком он действовал. |
“So far as his labors extended?”
| – В том направлении, в каком он действовал? – |
said I.
| переспросил я. |
“Yes,” said Dupin.
| – Да, – сказал Дюпен. – |
“The measures adopted were not only the best of their kind, but carried out to absolute perfection.
| Принятые им меры были не только наилучшими в своём роде, но и приводились в исполнение самым безупречным образом. |
Had the letter been deposited within the range of their search, these fellows would, beyond a question, have found it.”
| Если бы письмо было спрятано так, как он предполагал, его неминуемо обнаружили бы. |
I merely laughed—but he seemed quite serious in all that he said.
| Я весело засмеялся, однако мой друг, по-видимому, говорил вполне серьезно. |
“The measures, then,” he continued, “were good in their kind, and well executed; their defect lay in their being inapplicable to the case, and to the man.
| – Итак, – продолжал он, – принятые меры были по-своему хороши и приведены в исполнение наилучшим образом. Единственный их недостаток заключался в том, что к данному случаю и к данному человеку они никак не подходили. |
A certain set of highly ingenious resources are, with the Prefect, a sort of Procrustean bed, to which he forcibly adapts his designs.
| Определённая система весьма хитроумных методов сыска стала для префекта поистине прокрустовым поящем, к которому он насильственно подгоняет все свои планы. |
But he perpetually errs by being too deep or too shallow for the matter in hand; and many a schoolboy is a better reasoner than he.
| Но он постоянно ошибается, каждый раз воспринимая стоящую перед ним задачу либо слишком глубоко, либо слишком поверхностно; найдётся немало школьников, которые умеют рассуждать гораздо последовательнее, чем он. |
I knew one about eight years of age, whose success at guessing in the game of ‘even and odd’ attracted universal admiration. This game is simple, and is played with marbles.
| Мне знаком восьмилетний мальчуган, чья способность верно угадывать в игре «чет и нечёт» снискала ему всеобщее восхищение. |
One player holds in his hand a number of these toys, and demands of another whether that number is even or odd.
| Это очень простая игра: один из играющих зажимает в кулаке несколько камешков и спрашивает у другого, чётное ли их количество он держит или нечётное. |
If the guess is right, the guesser wins one; if wrong, he loses one.
| Если второй играющий угадает правильно, то он выигрывает камешек, если же неправильно, то проигрывает камешек. |
The boy to whom I allude won all the marbles of the school.
| Мальчик, о котором я упомянул, обыграл всех своих школьных товарищей. |
Of course he had some principle of guessing; and this lay in mere observation and admeasurement of the astuteness of his opponents.
| Разумеется, он строил свои догадки на каких-то принципах, и эти последние заключались лишь в том, что он внимательно следил за своим противником и правильно оценивал степень его хитрости. |
For example, an arrant simpleton is his opponent, and, holding up his closed hand, asks, ‘are they even or odd?’
| Например, его заведомо глупый противник поднимает кулак и опрашивает: «Чет или нечёт?» |
Our schoolboy replies, ‘odd,’ and loses; but upon the second trial he wins, for he then says to himself, ‘the simpleton had them even upon the first trial, and his amount of cunning is just sufficient to make him have them odd upon the second; I will therefore guess odd;’—he guesses odd, and wins.
| Наш школьник отвечает «нечёт» и проигрывает. Однако в следующей попытке он выигрывает, потому что говорит себе: «Этот дурак взял в прошлый раз чётное количество камешков и, конечно, думает, что отлично схитрит, если теперь возьмёт нечётное количество. Поэтому я опять скажу – нечёт!» Он говорит «нечёт!» |
Now, with a simpleton a degree above the first, he would have reasoned thus: ‘
| и выигрывает. С противником чуть поумнее он рассуждал бы так: |
‘This fellow finds that in the first instance I guessed odd, and, in the second, he will propose to himself, upon the first impulse, a simple variation from even to odd, as did the first simpleton; but then a second thought will suggest that this is too simple a variation, and finally he will decide upon putting it even as before.
| «Этот мальчик заметил, что я сейчас сказал „нечёт“, и теперь он сначала захочет изменить чётное число камешков на нечётное, но тут же спохватится, что это слишком просто, и оставит их количество прежним. |
I will therefore guess even;’—he guesses even, and wins.
| Поэтому я скажу – „чет!“ Он говорит „чет!“ и выигрывает. |
Now this mode of reasoning in the schoolboy, whom his fellows termed ‘lucky,’—what, in its last analysis, is it?”
| Вот ход логических рассуждений маленького мальчика, которого его товарищи окрестили „счастливчиком“. Но, в сущности говоря, что это такое? |
“It is merely,” I said, “an identification of the reasoner’s intellect with that of his opponent.”
| – Всего только, – ответил я, – уменье полностью отождествить свой интеллект с интеллектом противника. |
“It is,” said Dupin; “and, upon inquiring of the boy by what means he effected the thorough identification in which his success consisted, I received answer as follows: ‘
| – Вот именно, – сказал Дюпен. – А когда я спросил у мальчика, каким способом он достигает столь полного отождествления, обеспечивающего ему постоянный успех, он ответил следующее: |
‘When I wish to find out how wise, or how stupid, or how good, or how wicked is any one, or what are his thoughts at the moment, I fashion the expression of my face, as accurately as possible, in accordance with the expression of his, and then wait to see what thoughts or sentiments arise in my mind or heart, as if to match or correspond with the expression.’
| «Когда я хочу узнать, насколько умен, или глуп, или добр, или зол вот этот мальчик иди о чем он сейчас думает, я стараюсь придать своему лицу точно такое же выражение, которое вижу на его лице, а потом жду, чтобы узнать, какие мысли или чувства возникнут у меня в соответствии с этим выражением». |
This response of the schoolboy lies at the bottom of all the spurious profundity which has been attributed to Rochefoucault, to La Bougive, to Machiavelli, and to Campanella.”
| Этот ответ маленького школьника заключает в себе все, что скрывается под мнимой глубиной, которую усматривали у Ларошфуко, Лабрюйера, Макиавелли и Кампанеллы. |
“And the identification,” I said, “of the reasoner’s intellect with that of his opponent, depends, if I understand you aright, upon the accuracy with which the opponent’s intellect is admeasured.”
| – А отождествление интеллекта того, кто рассуждает, с интеллектом его противника, – сказал я, – зависит, если я правильно вас понял, от точности, с какой оценен интеллект этого последнего. |
“For its practical value it depends upon this,” replied Dupin; “and the Prefect and his cohort fail so frequently, first, by default of this identification, and, secondly, by ill-admeasurement, or rather through non-admeasurement, of the intellect with which they are engaged.
| – Практически говоря, оно зависит именно от этого, – ответил Дюпен, – а префект и его присные столь часто терпят неудачи именно потому, что не ищут подобного отождествления, и потому, что неверно оценивают интеллект своего противника, а вернее, никак его не оценивают. |
They consider only their own ideas of ingenuity; and, in searching for anything hidden, advert only to the modes in which they would have hidden it.
| Они рассуждают, исходя только из собственных представлений о хитроумии, и когда разыскивают спрятанные вещи, то ищут их только там, где сами могли бы их спрятать. |
They are right in this much—that their own ingenuity is a faithful representative of that of the mass; but when the cunning of the individual felon is diverse in character from their own, the felon foils them, of course.
| В одном отношении они правы: их хитроумие вполне соответствует хитроумию большинства людей; но в тех случаях, когда хитрость преступника по своей природе не сходна с их собственной, такой преступник, разумеется, берет над ними верх. |
This always happens when it is above their own, and very usually when it is below.
| Так бывает всегда, когда его хитрость превосходит их хитрость, и весьма часто – когда она ей уступает. |
They have no variation of principle in their investigations; at best, when urged by some unusual emergency—by some extraordinary reward—they extend or exaggerate their old modes of practice, without touching their principles.
| Они ведут свои расследования, исходя из одних и тех же неизменных принципов. В лучшем случае, когда их подстегивает исключительная важность случившегося или необыкновенно большая награда, они могут расширить сферу применения своих практических приемов или усложнить их, но вышеупомянутых принципов не меняют. |
What, for example, in this case of D——, has been done to vary the principle of action?
| Например, был ли хоть как-то изменен принцип их действий в деле Д.? |
What is all this boring, and probing, and sounding, and scrutinizing with the microscope and dividing the surface of the building into registered square inches—what is it all but an exaggeration of the application of the one principle or set of principles of search, which are based upon the one set of notions regarding human ingenuity, to which the Prefect, in the long routine of his duty, has been accustomed?
| Они сверлили, кололи иглами, выстукивали, исследовали поверхности с помощью сильной лупы, делили стены здания на пронумерованные квадратные дюймы: но что все это, как не преувеличенное применение того же принципа – а вернее, ряда принципов, которые опираются на ряд представлений о человеческом хитроумии, выработавшихся у префекта за долгие годы его службы? |
Do you not see he has taken it for granted that all men proceed to conceal a letter,—not exactly in a gimlet hole bored in a chair-leg—but, at least, in some out-of-the-way hole or corner suggested by the same tenor of thought which would urge a man to secrete a letter in a gimlet-hole bored in a chair-leg?
| Неужели вы не видите, насколько он считал само собой разумеющимся, что все люди обязательно будут прятать письмо если и не в дырке, высверленной буравчиком в ножке стула, то, во всяком случае, в каком-то столь же неожиданном тайнике, подсказанном тем же ходом мысли, который заставляет человека высверливать буравчиком дырку в ножке стула и прятать туда письмо? |
And do you not see also, that such recherchés nooks for concealment are adapted only for ordinary occasions, and would be adopted only by ordinary intellects; for, in all cases of concealment, a disposal of the article concealed—a disposal of it in this recherché manner,—is, in the very first instance, presumable and presumed; and thus its discovery depends, not at all upon the acumen, but altogether upon the mere care, patience, and determination of the seekers; and where the case is of importance—or, what amounts to the same thing in the political eyes, when the reward is of magnitude,—the qualities in question have never been known to fail.
| И неужели вы не видите, что тайники столь recherches годятся только для заурядных случаев и что к ним прибегают только заурядные умы? Ведь когда речь идёт о спрятанном предмете, способ его сокрытия – способ rechecrhe – предопределён заранее и тем самым всегда поддаётся определению. И обнаружение такого предмета зависит вовсе не от проницательности ищущих, а только от их тщательности, терпения и настойчивости. И до сих пор, когда речь шла о чем-то очень важном или (что, на взгляд человека, причастного к политике, одно и то же) о большой награде, вышеперечисленные качества неизменно обеспечивали успешное завершение розысков. |
You will now understand what I meant in suggesting that, had the purloined letter been hidden any where within the limits of the Prefect’s examination—in other words, had the principle of its concealment been comprehended within the principles of the Prefect—its discovery would have been a matter altogether beyond question.
| Теперь вы понимаете, что именно я подразумевал, когда сказал, что, будь похищенное письмо спрятано там, где его искал префект, – другими словами, будь принцип его сокрытия соотносим с принципами, согласно которым действует префект, – оно обязательно было бы найдено. |
This functionary, however, has been thoroughly mystified; and the remote source of his defeat lies in the supposition that the Minister is a fool, because he has acquired renown as a poet.
| Однако этот ревностный сыщик был совсем сбит с толку, и первоначальный источник его неудачи заключается в предположении, что министр должен быть дураком, поскольку он известен как поэт. |
All fools are poets; this the Prefect feels; and he is merely guilty of a non distributio medii in thence inferring that all poets are fools.”
| Все дураки – поэты, – по крайней мере, так кажется префекту, и он повинен всего лишь в поп distributio medii, поскольку выводит отсюда, что все поэты – дураки. |
“But is this really the poet?”
| – Но действительно ли речь идёт о поэте? – |
I asked. “There are two brothers, I know; and both have attained reputation in letters.
| спросил я. – Насколько мне известно, у министра есть брат, и оба они приобрели определённую известность в литературном мире. |
The Minister I believe has written learnedly on the Differential Calculus.
| Однако министр, если не ошибаюсь, писал о дифференциальном исчислении. |
He is a mathematician, and no poet.”
| Он математик, а вовсе не поэт. |
“You are mistaken; I know him well; he is both.
| – Вы ошибаетесь. Я хорошо его знаю – он и то и другое. |
As poet and mathematician, he would reason well; as mere mathematician, he could not have reasoned at all, and thus would have been at the mercy of the Prefect.”
| Как поэт и математик, он должен обладать способностью к логическим рассуждениям, а будь он всего только математиком, он вовсе не умел бы рассуждать логически, и в результате префект легко справился бы с ним. |
“You surprise me,” I said, “by these opinions, which have been contradicted by the voice of the world.
| – Меня поражают, – сказал я, – эти ваши суждения, против которых восстанет голос всего света. |
You do not mean to set at naught the well-digested idea of centuries.
| Ведь не хотите же вы опровергнуть представление, проверенное веками! |
The mathematical reason has long been regarded as the reason par excellence.”
| Математическая логика издавна считалась логикой par excellence. |
“‘Il y a à parièr,’” replied Dupin, quoting from Chamfort, “‘que toute idée publique, toute convention reçue est une sottise, car elle a convenue au plus grand nombre.’
| – «II у a a parier, – возразил Дюпен, цитируя Шамфора, – que toute idee publique, toute convention regue est une sottise, car elle a convenue au plus grand nombre» Не спорю: |
The mathematicians, I grant you, have done their best to promulgate the popular error to which you allude, and which is none the less an error for its promulgation as truth.
| математики сделали все, от них зависевшее, чтобы укрепить свет в заблуждении, на которое вы ссылаетесь и которое остаётся заблуждением, как бы его ни выдавали за истину. |
With an art worthy a better cause, for example, they have insinuated the term ‘analysis’ into application to algebra.
| Они, например, с искусством, заслуживающим лучшего применения, исподтишка ввели термин «анализ» в алгебре. |
The French are the originators of this particular deception; but if a term is of any importance—if words derive any value from applicability—then ‘analysis’ conveys ‘algebra’ about as much as, in Latin, ‘ambitus’ implies ‘ambition,’ ‘ religio ’ ‘religion,’ or ‘ homines honesti ’ a set of honorable men.”
| В данном обмане повинны французы, но если термин имеет хоть какое-то значение, если слова обретают ценность благодаря своей точности, то «анализ» столь же мало означает «алгебра», как латинское «ambitus» – «амбицию», а «religio» – «религию». |
“You have a quarrel on hand, I see,” said I, “with some of the algebraists of Paris; but proceed.”
| – Я предвижу, что вам не избежать ссоры с некоторыми парижскими алгебраистами, – сказал я. – Однако продолжайте. |
“I dispute the availability, and thus the value, of that reason which is cultivated in any especial form other than the abstractly logical.
| – Я оспариваю универсальность, а тем самым и ценность любой логики, которая культивируется в какой-либо иной форме, кроме абстрактной. |
I dispute, in particular, the reason educed by mathematical study.
| И в частности, я оспариваю логику, выводимую из изучения математики. |
The mathematics are the science of form and quantity; mathematical reasoning is merely logic applied to observation upon form and quantity.
| Математика – это наука о форме и количестве, и математическая логика – это всего лишь логика, прилагаемая к наблюдениям над формой и количеством. |
The great error lies in supposing that even the truths of what is called pure algebra, are abstract or general truths.
| Предположение, будто истины даже того, что зовётся «чистой» алгеброй, являются абстрактными или всеобщими истинами, представляет собой великую ошибку. |
And this error is so egregious that I am confounded at the universality with which it has been received.
| И эта ошибка настолько груба, что мне остаётся только изумляться тому единодушию, с каким её никто не замечает. |
Mathematical axioms are not axioms of general truth.
| Математические аксиомы – это отнюдь не аксиомы всеобщей истины. |
What is true of relation—of form and quantity—is often grossly false in regard to morals, for example.
| То, что справедливо для взаимоотношений формы и количества. часто оказывается вопиюще ложным в применении, например, к морали. |
In this latter science it is very usually untrue that the aggregated parts are equal to the whole.
| В этой последней положение, что сумма частей равна целому, чаще всего оказывается неверным. |
In chemistry also the axiom fails.
| Эта аксиома не подходит и для химии. |
In the consideration of motive it fails; for two motives, each of a given value, have not, necessarily, a value when united, equal to the sum of their values apart.
| При рассмотрении мотивов она также оказывается неверной, ибо два мотива, из которых каждый имеет какое-то значение, соединившись, вовсе не обязательно будут иметь значение, равное сумме их значений, взятых в отдельности. |
There are numerous other mathematical truths which are only truths within the limits of relation.
| Существует ещё много математических истин, которые остаются истинами только в пределах взаимоотношений формы и количества. |
But the mathematician argues, from his finite truths, through habit, as if they were of an absolutely general applicability—as the world indeed imagines them to be.
| Однако математик, рассуждая, по привычке исходит из своих частных мыслей так, словно они обладают абсолютно универсальным характером – какими их, бесспорно, привык считать свет. |
Bryant, in his very learned ‘Mythology,’ mentions an analogous source of error, when he says that ‘although the Pagan fables are not believed, yet we forget ourselves continually, and make inferences from them as existing realities.’
| Брайант в своей весьма учёной «Мифологии» упоминает аналогичный источник ошибок, когда он говорит: «Хотя мы не верим в языческие басни, однако мы постоянно забываемся и делаем из них выводы, как из чего-то действительно существующего». |
With the algebraists, however, who are Pagans themselves, the ‘Pagan fables’ are believed, and the inferences are made, not so much through lapse of memory, as through an unaccountable addling of the brains.
| Тем не менее алгебраисты, сами язычники, неколебимо верят в «языческие басни» и выводят из них заключения не столько по причине провалов памяти, сколько благодаря непостижимому затмению мыслей. |
In short, I never yet encountered the mere mathematician who could be trusted out of equal roots, or one who did not clandestinely hold it as a point of his faith that x2+px was absolutely and unconditionally equal to q. Say to one of these gentlemen, by way of experiment, if you please, that you believe occasions may occur where x2+px is not altogether equal to q, and, having made him understand what you mean, get out of his reach as speedily as convenient, for, beyond doubt, he will endeavor to knock you down.
| Короче говоря, мне ещё не доводилось встречать математика, которому можно было бы доверять в чем-либо, кроме равенства корней, и который втайне не лелеял бы кредо, будто x2+px всегда абсолютно и безусловно равняется q. Если хотите, то попробуйте в качестве опыта сказать кому-нибудь из этих господ, что, по вашему мнению, бывают случаи, когда x2+px не вполне равняется q, но, втолковав ему, что вы имеете в виду, поторопитесь отойти от него подальше, иначе он, без всякого сомнения, набросится на вас с кулаками. |
“I mean to say,” continued Dupin, while I merely laughed at his last observations, “that if the Minister had been no more than a mathematician, the Prefect would have been under no necessity of giving me this check.
| – Я хочу сказать, – продолжал Дюпен, так как я только засмеялся в ответ на его последние слова, – что, будь министр всего лишь математиком, префекту не пришлось бы давать мне этот чек. |
I know him, however, as both mathematician and poet, and my measures were adapted to his capacity, with reference to the circumstances by which he was surrounded.
| Однако я знал, что он не только математик, но и поэт, а потому оценивал случившееся, исходя из его способностей и учитывая особенности его положения. |
I knew him as a courtier, too, and as a bold intriguant.
| Я знал, кроме того, что он искушён в делах двора и смелый интриган. |
Such a man, I considered, could not fail to be aware of the ordinary policial modes of action.
| Такой человек, рассуждал я, не может не быть осведомлён об обычных полицейских методах. |
He could not have failed to anticipate—and events have proved that he did not fail to anticipate—the waylayings to which he was subjected.
| Он не мог не предвидеть нападения псевдограбителей – и события показали, что он его предвидел. |
He must have foreseen, I reflected, the secret investigations of his premises.
| Он обязательно должен был предположить, рассуждал я, что его дом будет подвергнут тайным обыскам. |
His frequent absences from home at night, which were hailed by the Prefect as certain aids to his success, I regarded only as ruses, to afford opportunity for thorough search to the police, and thus the sooner to impress them with the conviction to which G——, in fact, did finally arrive—the conviction that the letter was not upon the premises.
| Его частые ночные отлучки, в которых префект с радостью усматривал залог своего успеха, мне представлялись хитростью, он давал полиции возможность провести самый тщательный обыск для того, чтобы заставить её прийти к заключению, к которому Г. в конце концов и пришёл, – к заключению, что письмо находится не в его доме, а где-то ещё. |
I felt, also, that the whole train of thought, which I was at some pains in detailing to you just now, concerning the invariable principle of policial action in searches for articles concealed—I felt that this whole train of thought would necessarily pass through the mind of the Minister.
| Я только что подробно изложил вам ход мысли касательно неизменных принципов, лежащих в основе действий полицейских агентов, когда они ищут спрятанные предметы, – и я чувствовал, что тот же ход мысли неминуемо приведёт министра к таким же выводам, что и меня. |
It would imperatively lead him to despise all the ordinary nooks of concealment.
| И заставит его пренебречь всеми обычными тайниками. |
He could not, I reflected, be so weak as not to see that the most intricate and remote recess of his hotel would be as open as his commonest closets to the eyes, to the probes, to the gimlets, and to the microscopes of the Prefect.
| Не мог же он быть столь слабоумен, рассуждал я, чтобы не видеть, что самые скрытые и недоступные недра его дома будут столь же достижимы для глаз, игл, буравчиков и сильных луп префекта, как и стоящие на виду незапертые шкафы. |
I saw, in fine, that he would be driven, as a matter of course, to simplicity, if not deliberately induced to it as a matter of choice.
| Короче говоря, я понял, что он будет вынужден прибегнуть к какой-то очень простой выдумке, если не предпочтёт её по доброй воле с самого начала. |
You will remember, perhaps, how desperately the Prefect laughed when I suggested, upon our first interview, that it was just possible this mystery troubled him so much on account of its being so very self-evident.”
| Возможно, вы не забыли, как хохотал префект, когда во время нашего первого разговора я высказал предположение, что эта загадка причиняет ему столько хлопот как раз из-за очевидности её разгадки. |
“Yes,” said I, “I remember his merriment well. I really thought he would have fallen into convulsions.”
| – Да, – сказал я. – Я отлично помню, как он веселился. |
“The material world,” continued Dupin, “abounds with very strict analogies to the immaterial; and thus some color of truth has been given to the rhetorical dogma, that metaphor, or simile, may be made to strengthen an argument, as well as to embellish a description.
| Мне даже показалось, что с ним вот-вот случится родимчик. – Материальный мир, – продолжал Дюпен, – изобилует аналогиями с миром нематериальным, а потому не так уж далеко от истины то правило риторики, которое утверждает, что метафору или уподобление можно использовать не только для украшения описания, но и для усиления аргументации. |
The principle of the vis inertiæ, for example, seems to be identical in physics and metaphysics.
| Например, принцип vis mertiae по-видимому, одинаков и в физике и в метафизике. |
It is not more true in the former, that a large body is with more difficulty set in motion than a smaller one, and that its subsequent momentum is commensurate with this difficulty, than it is, in the latter, that intellects of the vaster capacity, while more forcible, more constant, and more eventful in their movements than those of inferior grade, are yet the less readily moved, and more embarrassed and full of hesitation in the first few steps of their progress.
| Если для первой верно, что большое тело труднее привести в движение, нежели малое, и что полученный им момент инерции прямо пропорционален этой трудности, то и для второй не менее верно, что более могучие интеллекты, хотя они сильнее, постояннее и плодотворнее в своём движении, чем интеллекты малые, тем не менее начинают это движение с меньшей лёгкостью и более смущаются и колеблются на первых шагах. |
Again:
| И ещё: |
have you ever noticed which of the street signs, over the shop-doors, are the most attractive of attention?”
| вы когда-нибудь замечали, какие уличные вывески привлекают наибольшее внимание? |
“I have never given the matter a thought,” I said.
| – Никогда об этом не задумывался, – ответил я. |
“There is a game of puzzles,” he resumed, “which is played upon a map.
| – Существует салонная игра, – продолжал Дюпен, – в которую играют с помощью географической карты. |
One party playing requires another to find a given word—the name of town, river, state or empire—any word, in short, upon the motley and perplexed surface of the chart.
| Один играющий предлагает другому найти задуманное слово – название города, реки, государства или империи – среди массы надписей, которыми пестрит карта. |
A novice in the game generally seeks to embarrass his opponents by giving them the most minutely lettered names; but the adept selects such words as stretch, in large characters, from one end of the chart to the other.
| Новичок обычно пытается перехитрить своего противника, задумывая название, напечатанное наиболее мелким шрифтом, но опытный игрок выбирает слова, простирающиеся через всю карту и напечатанные самыми крупными буквами. |
These, like the over-largely lettered signs and placards of the street, escape observation by dint of being excessively obvious; and here the physical oversight is precisely analogous with the moral inapprehension by which the intellect suffers to pass unnoticed those considerations which are too obtrusively and too palpably self-evident.
| Такие названия, как и чересчур большие вывески, ускользают от внимания из-за того, что они слишком уж очевидны. Эта физическая особенность нашего зрения представляет собой полную аналогию мыслительной тупости, с какой интеллект обходит те соображения, которые слишком уж навязчиво самоочевидны. |
But this is a point, it appears, somewhat above or beneath the understanding of the Prefect.
| Но, по-видимому, эта особенность несколько выше или несколько ниже понимания нашего префекта. |
He never once thought it probable, or possible, that the Minister had deposited the letter immediately beneath the nose of the whole world, by way of best preventing any portion of that world from perceiving it.
| Ему ни на секунду не пришло в голову, что министр мог положить письмо на самом видном месте на обозрение всему свету – именно для того, чтобы помешать кому-либо его увидеть. |
“But the more I reflected upon the daring, dashing, and discriminating ingenuity of D——; upon the fact that the document must always have been at hand, if he intended to use it to good purpose; and upon the decisive evidence, obtained by the Prefect, that it was not hidden within the limits of that dignitary’s ordinary search—the more satisfied I became that, to conceal this letter, the Minister had resorted to the comprehensive and sagacious expedient of not attempting to conceal it at all.
| Но чем больше я размышлял о дерзком, блистательном и тонком хитроумии Д., о том, что документ этот должен был всегда находиться у него под рукой, а в противном случае утратил бы свою силу, и о том, что письмо совершенно несомненно не было спрятано там, где считал нужным искать его префект, тем больше я убеждался, что, желая спрятать письмо, министр прибег к наиболее логичной и мудрой уловке и вовсе не стал его прятать. |
“Full of these ideas, I prepared myself with a pair of green spectacles, and called one fine morning, quite by accident, at the Ministerial hotel. I found D—— at home, yawning, lounging, and dawdling, as usual, and pretending to be in the last extremity of ennui.
| Вот с какими мыслями я как-то утром водрузил себе на нос зелёные очки и во время прогулки заглянул к Д. Я застал его дома – он позёвывал, изображал хандру, как всегда, притворяясь, будто ему все давно приелось и наскучило. |
He is, perhaps, the most really energetic human being now alive—but that is only when nobody sees him.
| В мире вряд ли сыщется другой столь же деятельный человек – по таким он бывает, только когда его никто не видит. |
“To be even with him, I complained of my weak eyes, and lamented the necessity of the spectacles, under cover of which I cautiously and thoroughly surveyed the whole apartment, while seemingly intent only upon the conversation of my host.
| Чтобы не отстать от него, я пожаловался па слабость зрения и, оплакивая необходимость носить тёмные очки, под их защитой подробно и осторожно оглядел комнату, хотя со стороны показалось бы, что я смотрю только на место собеседника. |
“I paid especial attention to a large writing-table near which he sat, and upon which lay confusedly, some miscellaneous letters and other papers, with one or two musical instruments and a few books.
| Особенно внимательно я изучал большой письменный стол, возле которого сидел мой хозяин. На этом столе в беспорядке лежали различные бумаги, письма, два-три музыкальных инструмента и несколько книг. |
Here, however, after a long and very deliberate scrutiny, I saw nothing to excite particular suspicion.
| Однако, тщательно и долго оглядывая стол, я так и не обнаружил ничего подозрительного. |
“At length my eyes, in going the circuit of the room, fell upon a trumpery fillagree card-rack of pasteboard, that hung dangling by a dirty blue ribbon, from a little brass knob just beneath the middle of the mantel-piece.
| В конце концов мой взгляд, шаривший по комнате, упал на ажурную картонную сумочку для визитных карточек, которая на грязной голубой ленте свисала с маленькой медной шишечки на самой середине каминной полки. |
In this rack, which had three or four compartments, were five or six visiting cards and a solitary letter. This last was much soiled and crumpled. It was torn nearly in two, across the middle—as if a design, in the first instance, to tear it entirely up as worthless, had been altered, or stayed, in the second.
| У сумочки были три кармашка, расположенные один над другим, и из них торчало пять-шесть визитных карточек и одно письмо. Оно было замусоленное, смятое и надорванное посредине, точно его намеревались разорвать, как не заслуживающее внимания, но затем передумали. |
It had a large black seal, bearing the D—— cipher very conspicuously, and was addressed, in a diminutive female hand, to D——, the minister, himself.
| В глаза бросалась большая чёрная печать с монограммой Д. Адрес был написан мелким женским почерком: «Д., министру, в собственные руки». |
It was thrust carelessly, and even, as it seemed, contemptuously, into one of the uppermost divisions of the rack.
| Оно было небрежно и даже как-то презрительно засунуто в верхний кармашек сумки. |
“No sooner had I glanced at this letter, than I concluded it to be that of which I was in search.
| Едва я увидел это письмо, как тотчас же пришёл к заключению, что передо мной – предмет моих поисков. |
To be sure, it was, to all appearance, radically different from the one of which the Prefect had read us so minute a description.
| Да, конечно, оно во всех отношениях разительно не подходило под то подробнейшее описание, которое прочёл нам префект. |
Here the seal was large and black, with the D—— cipher; there it was small and red, with the ducal arms of the S—— family. Here, the address, to the Minister, diminutive and feminine; there the superscription, to a certain royal personage, was markedly bold and decided; the size alone formed a point of correspondence.
| Печать на атом была большая, чёрная, с монограммой Д., на том – маленькая, красная, с гербом герцогского рода С. Это было адресовано министру мелким женским почерком, на том титул некоей королевской особы был начертан решительной и смелой рукой. |
But, then, the radicalness of these differences, which was excessive; the dirt; the soiled and torn condition of the paper, so inconsistent with the true methodical habits of D——, and so suggestive of a design to delude the beholder into an idea of the worthlessness of the document—these things, together with the hyper-obtrusive situation of this document, full in the view of every visitor, and thus exactly in accordance with the conclusions to which I had previously arrived; these things, I say, were strongly corroborative of suspicion, in one who came with the intention to suspect.
| Сходилась только величина. Но, с другой стороны, именно разительность этих отличий, превосходившая всякое вероятие, грязь, замусоленная надорванная бумага, столь мало вязавшаяся с тайной аккуратностью Д. и столь явно указывавшая на желание внушить всем и каждому, будто документ, который он видит, не имеет ни малейшей важности, – все это, вкупе со слишком уж заметным местом, выбранным для его хранения, где он бросался в глаза всякому посетителю, что точно соответствовало выводам, к которым я успел прийти, – все это, повторяю я, не могло не вызвать подозрений у того, кто явился туда с намерением подозревать. |
“I protracted my visit as long as possible, and, while I maintained a most animated discussion with the Minister upon a topic which I knew well had never failed to interest and excite him, I kept my attention really riveted upon the letter. In this examination, I committed to memory its external appearance and arrangement in the rack; and also fell, at length, upon a discovery which set at rest whatever trivial doubt I might have entertained.
| Я продлил свой визит, насколько это было возможно, и все время, пока я поддерживал горячий спор на тему, которая, как мне было известно, всегда живо интересовала и волновала Д., моё внимание было приковано к письму. Я хорошо разглядел его, запомнил его внешний вид и положение в кармашке, а кроме того, в конце концов заметил ещё одну мелочь, которая рассеяла бы последние сомнения, если бы они у меня были. |
In scrutinizing the edges of the paper, I observed them to be more chafed than seemed necessary.
| Изучая края письма, я обнаружил, что они казались более неровными, чем можно было бы ожидать. |
They presented the broken appearance which is manifested when a stiff paper, having been once folded and pressed with a folder, is refolded in a reversed direction, in the same creases or edges which had formed the original fold.
| Они выглядели надломленными, как бывает всегда, когда плотную бумагу, уже сложенную и прижатую пресс-папье, вкладывают по прежним сгибам, но в другую сторону. Заметив это, я уже ни в чем не сомневался. |
This discovery was sufficient. It was clear to me that the letter had been turned, as a glove, inside out, re-directed, and re-sealed.
| Мне стало ясно, что письмо в сумочке под каминной полкой было вывернуто наизнанку, как перчатка, после чего его снабдили новым адресом и новой печатью. |
I bade the Minister good morning, and took my departure at once, leaving a gold snuff-box upon the table.
| Тогда я распрощался с министром и отправился восвояси, оставив на столе золотую табакерку. |
“The next morning I called for the snuff-box, when we resumed, quite eagerly, the conversation of the preceding day.
| На следующее утро я зашёл за табакеркой, и мы с большим увлечением возобновили беседу, которую вели накануне. |
While thus engaged, however, a loud report, as if of a pistol, was heard immediately beneath the windows of the hotel, and was succeeded by a series of fearful screams, and the shoutings of a terrified mob.
| Пока мы разговаривали, под окнами министра раздался громкий, словно бы пистолетный выстрел, а вслед за ним послышались ужасные вопли и крики испуганной толпы. |
D—— rushed to a casement, threw it open, and looked out.
| Д. бросился к окну, распахнул его и выглянул наружу. |
In the meantime, I stepped to the card-rack, took the letter, put it in my pocket, and replaced it by a fac-simile, (so far as regards externals,) which I had carefully prepared at my lodgings—imitating the D—— cipher, very readily, by means of a seal formed of bread.
| Я же сделал шаг к сумочке, вынул письмо, сунул его в карман, а на его место положил довольно точную его копию (то есть по внешности), которую я старательно изготовил дома, без труда подделав монограмму Д. с помощью печати, слепленной из хлебного мякиша. |
“The disturbance in the street had been occasioned by the frantic behavior of a man with a musket.
| Суматоха на улице была вызвана отчаянной выходкой какого-то человека, державшего в руке мушкет. |
He had fired it among a crowd of women and children.
| Он выстрелил из своего мушкета в толпе женщин и детей. |
It proved, however, to have been without ball, and the fellow was suffered to go his way as a lunatic or a drunkard.
| Однако выяснилось, что заряд в мушкете был холостой, и стрелка отпустили, решив, что это либо сумасшедший, либо пьяница. |
When he had gone, D—— came from the window, whither I had followed him immediately upon securing the object in view.
| Когда он скрылся из виду, Д. отошёл от окна, возле которого встал и я сразу после того, как завладел письмом. |
Soon afterwards I bade him farewell.
| Вскоре я откланялся. |
The pretended lunatic was a man in my own pay.”
| Человек, притворявшийся сумасшедшим, был нанят мной. |
“But what purpose had you,” I asked, “in replacing the letter by a fac-simile?
| – Но зачем вам понадобилось, – спросил я, – заменять письмо копией? |
Would it not have been better, at the first visit, to have seized it openly, and departed?”
| Не проще ли было бы в первый же ваш визит схватить его на глазах у Д. и уйти? |
“D——,” replied Dupin, “is a desperate man, and a man of nerve.
| – Д., – ответил Дюпен, – человек отчаянно смелый и находчивый. |
His hotel, too, is not without attendants devoted to his interests.
| Кроме того, его слуги ему преданы. |
Had I made the wild attempt you suggest, I might never have left the Ministerial presence alive.
| Если бы я решился на безумный поступок, о котором вы говорите, я вряд ли покинул бы особняк министра живым. |
The good people of Paris might have heard of me no more.
| И добрые парижане больше ничего обо мне не услышали бы. |
But I had an object apart from these considerations.
| Однако меня остановили не только эти соображения. |
You know my political prepossessions.
| Вам известны мои политические симпатии. |
In this matter, I act as a partisan of the lady concerned. For eighteen months the Minister has had her in his power.
| И тут я действовал, как сторонник дамы, у которой было похищено письмо. Полтора года Д. держал её в своей власти. |
She has now him in hers—since, being unaware that the letter is not in his possession, he will proceed with his exactions as if it was.
| А теперь он сам у неё в руках – ведь, не подозревая, что письма у него больше нет, он будет и далее множить свои требования. |
Thus will he inevitably commit himself, at once, to his political destruction.
| И тем самым неотвратимо обречёт свою политическую карьеру на гибель. |
His downfall, too, will not be more precipitate than awkward.
| К тому же его падение будет не только стремительным, но и весьма неприятным. |
It is all very well to talk about the facilis descensus Averni; but in all kinds of climbing, as Catalani said of singing, it is far more easy to get up than to come down.
| Хоть и говорится, что facilis descensus Averni однако когда речь идёт о взлётах и падениях, то, как заметила Каталани о пении, куда легче идти вверх, чем вниз. |
In the present instance I have no sympathy—at least no pity—for him who descends.
| И в данном случае я не питаю никакого сочувствия – во всяком случае, никакой жалости – к тому, кому уготовано падение. |
He is that monstrum horrendum, an unprincipled man of genius.
| Ведь он – пресловутое monstrum horrenchim человек талантливый, но беспринципный. |
I confess, however, that I should like very well to know the precise character of his thoughts, when, being defied by her whom the Prefect terms ‘a certain personage’ he is reduced to opening the letter which I left for him in the card-rack.”
| Однако, признаюсь, мне очень хотелось бы узнать, какой оборот примут его мысли, когда, получив резкий отказ от той, кого префект называет «некоей высокопоставленной особой», он вынужден будет развернуть письмо, которое я оставил для него в сумочке для визитных карточек. |
“How?
| – Как так? |
did you put any thing particular in it?”
| Вы что-нибудь в него вложили? |
“Why—it did not seem altogether right to leave the interior blank—that would have been insulting.
| – Видите ли, я не счёл себя вправе оставить внутреннюю сторону чистой – это было бы оскорблением. |
D——, at Vienna once, did me an evil turn, which I told him, quite good-humoredly, that I should remember.
| Давным-давно в Вене Д. однажды поступил со мной очень скверно, и я тогда сказал ему – без всякой злобы, – что я этого не забуду. |
So, as I knew he would feel some curiosity in regard to the identity of the person who had outwitted him, I thought it a pity not to give him a clue.
| А потому, понимая, что ему будет любопытно узнать, кто же его перехитрил, я рассудил, что следует дать ему какой-нибудь ключ к разгадке. |
He is well acquainted with my MS., and I just copied into the middle of the blank sheet the words—
| Ему известен мой почерк, и я просто написал на середине листка следующие слова: |