Как ты сказала, бедствия, постигшего нас, совершенно не ждали; но подобные невзгоды на протяжении долгого времени составляли для астрономов предмет обсуждения.

I need scarce tell you, my friend, that, even when you left us, men had agreed to understand those passages in the most holy writings which speak of the final destruction of all things by fire, as having reference to the orb of the earth alone.

Едва ли стоит говорить тебе, друг мой, что, когда ты ушла от нас, люди истолковали те места из наших священных писаний, где повествуется об окончательной гибели всего сущего от огня, как относящиеся лишь к земному шару.

But in regard to the immediate agency of the ruin, speculation had been at fault from that epoch in astronomical knowledge in which the comets were divested of the terrors of flame.

Но касательно сил, посредством которых свершится наша гибель, все предположения были ошибочны, начиная с той эпохи развития астрономии, когда перестали считать, что кометы способны уничтожить нас огнём.

The very moderate density of these bodies had been well established.

Была точно установлена весьма невысокая плотность этих небесных тел.

They had been observed to pass among the satellites of Jupiter, without bringing about any sensible alteration either in the masses or in the orbits of these secondary planets.

Заметили, что они проходят среди спутников Юпитера без какого-либо значительного изменения массы или орбит этих второстепенных планет.

We had long regarded the wanderers as vapory creations of inconceivable tenuity, and as altogether incapable of doing injury to our substantial globe, even in the event of contact.

Мы давно рассматривали этих небесных скитальцев как крайне разреженные газообразные скопления, никак не способные причинить вред нашему весомому шару даже в случае соприкосновения.

But contact was not in any degree dreaded; for the elements of all the comets were accurately known.

Но соприкосновения мы ни в коей мере не опасались, ибо элементы комет были досконально известны.

That among them we should look for the agency of the threatened fiery destruction had been for many years considered an inadmissible idea.

Что среди них должно искать носителя огненной гибели, много лет считалось недопустимой идеей.

But wonders and wild fancies had been, of late days, strangely rife among mankind; and, although it was only with a few of the ignorant that actual apprehension prevailed, upon the announcement by astronomers of a new comet, yet this announcement was generally received with I know not what of agitation and mistrust.

Но последнее время причудливые фантазии и вера в чудеса странным образом распространились по свету; и хотя подлинное предчувствие грядущей катастрофы укоренилось лишь среди немногих невежд, но после того, как астрономы объявили о новой комете, эта весть была принята всеми с какой-то тревогой и недоверием.

The elements of the strange orb were immediately calculated, and it was at once conceded by all observers, that its path, at perihelion, would bring it into very close proximity with the earth.

Немедленно определили элементы незнакомой кометы, и все наблюдатели сразу признали, что её траектория в перигелии проходит очень близко от Земли.

There were two or three astronomers, of secondary note, who resolutely maintained that a contact was inevitable.

Двое или трое второстепенных астрономов настоятельно утверждали, что соприкосновение неизбежно.

I cannot very well express to you the effect of this intelligence upon the people.

Не могу должным образом выразить тебе, какой эффект произвело это сообщение.

For a few short days they would not believe an assertion which their intellect so long employed among worldly considerations could not in any manner grasp.

Несколько дней люди не в силах были поверить утверждению, которое их разум, погруженный в будничные заботы, никак не мог осмыслить.

But the truth of a vitally important fact soon makes its way into the understanding of even the most stolid.

Но правда о чем-то жизненно важном быстро доходит до понимания даже самых тупоумных.

Finally, all men saw that astronomical knowledge lied not, and they awaited the comet.

Наконец, все увидели, что астрономия не лжёт, и принялись ожидать комету.

Its approach was not, at first, seemingly rapid; nor was its appearance of very unusual character.

Её приближение на первых порах не казалось особо стремительным; да и вид ничем не поражал.

It was of a dull red, and had little perceptible train.

Она была тускло-красная, с еле видным хвостом.

For seven or eight days we saw no material increase in its apparent diameter, and but a partial alteration in its color.

Семь или восемь дней мы не замечали значительного увеличения её диаметра и видели лишь частичное изменение её цвета.

Meantime, the ordinary affairs of men were discarded and all interests absorbed in a growing discussion, instituted by the philosophic, in respect to the cometary nature.

Тем временем повседневные дела оказались в забросе, и всеобщий интерес был направлен на все расширяющееся обсуждение природы кометы, начатое людьми с философским складом ума.

Even the grossly ignorant aroused their sluggish capacities to such considerations.

Даже величайшие невежды напрягали свои дремлющие способности ради рассуждений о комете.

The learned now gave their intellect—their soul—to no such points as the allaying of fear, or to the sustenance of loved theory.

Теперь учёные не тратили ни интеллекта, ни души на то, чтобы рассеять страхи или защитить любимую теорию.

They sought—they panted for right views.

Выбиваясь из сил, они искали правильного взгляда.

They groaned for perfected knowledge.

Они мучительно добивались совершенства знаний.

Truth arose in the purity of her strength and exceeding majesty, and the wise bowed down and adored.

Истина восстала в чистоте силы своей и в беспредельном величии, и мудрые благоговейно простёрлись перед нею.

That material injury to our globe or to its inhabitants would result from the apprehended contact, was an opinion which hourly lost ground among the wise; and the wise were now freely permitted to rule the reason and the fancy of the crowd.

Мнение, будто земной шар или его обитатели подвергнутся урону от предполагаемого соприкосновения с кометой, с каждым часом теряло вес среди мудрых; и мудрым теперь предоставлялась свобода власти над разумом и фантазией толпы.

It was demonstrated, that the density of the comet’s nucleus was far less than that of our rarest gas; and the harmless passage of a similar visitor among the satellites of Jupiter was a point strongly insisted upon, and which served greatly to allay terror.

Было доказано, что плотность ядра кометы значительно ниже плотности самого разреженного из наших газов; настойчиво подчёркивали факт прохождения подобного небесного гостя среди спутников Юпитера, не имевший никаких опасных последствий, что весьма споспешествовало уменьшению ужаса.

Theologists with an earnestness fear-enkindled, dwelt upon the biblical prophecies, and expounded them to the people with a directness and simplicity of which no previous instance had been known.

Богословы с усердием, вызванным страхом, занимались библейскими пророчествами и толковали их народу с прямолинейностью и простотою, дотоле неведомой.

That the final destruction of the earth must be brought about by the agency of fire, was urged with a spirit that enforced every where conviction; and that the comets were of no fiery nature (as all men now knew) was a truth which relieved all, in a great measure, from the apprehension of the great calamity foretold.

Представление о том, что окончательная гибель Земли настанет от огня, внедрялось с упорством, убеждавшим всех; а что кометы состоят не из пламени (как поняли к тому времени все) — было истиной, в огромной мере ослабившей всеобщее предчувствие предсказанной беды.

It is noticeable that the popular prejudices and vulgar errors in regard to pestilences and wars—errors which were wont to prevail upon every appearance of a comet—were now altogether unknown.

Заметно было, что принятые суеверия и заблуждения черни относительно эпидемий и войн — заблуждения, широко распространённые при появлении любой кометы — теперь были совершенно неведомы.

As if by some sudden convulsive exertion, reason had at once hurled superstition from her throne.

Словно бы неким судорожным усилием разум в единый миг низверг суеверие с престола.

The feeblest intellect had derived vigor from excessive interest.

В повышенной любознательности черпал силу и слабейший ум.

What minor evils might arise from the contact were points of elaborate question.

В мельчайших подробностях изучался вопрос каких малых зол можно ожидать от соприкосновения с кометой.

The learned spoke of slight geological disturbances, of probable alterations in climate, and consequently in vegetation, of possible magnetic and electric influences.

Учёные говорили о незначительных геологических сдвигах, о вероятных изменениях климата, а следственно, и растительности; о возможных магнитных и электрических влияниях.

Many held that no visible or perceptible effect would in any manner be produced.

Многие держались того мнения, что никаких видимых или заметных перемен вообще не последует.

While such discussions were going on, their subject gradually approached, growing larger in apparent diameter, and of a more brilliant lustre.

Покамест продолжались подобные дискуссии, предмет их постепенно приближался, его диаметр возрастал, сияние делалось все ярче.

Mankind grew paler as it came.

По мере приближения кометы росла тревога человечества.

All human operations were suspended.

Все дела людские приостановились.

There was an epoch in the course of the general sentiment when the comet had attained, at length, a size surpassing that of any previously recorded visitation.

Настало время, когда комета в конце концов достигла величины, превосходящей величину всех подобных явлений, ранее отмеченных.

The people now, dismissing any lingering hope that the astronomers were wrong, experienced all the certainty of evil.

Теперь люди, отбросив всякую оставшуюся надежду на ошибку астрономов, уверились в неотвратимой беде.

The chimerical aspect of their terror was gone.

Ужас потерял свою призрачность.

The hearts of the stoutest of our race beat violently within their bosoms.

Сердца смелейших бешено стучали.

A very few days sufficed, however, to merge even such feelings in sentiments more unendurable We could no longer apply to the strange orb any accustomed thoughts.

Однако оказалось довольно совсем не многих дней, дабы растворить и подобные чувства в других, вовсе уж непереносимых. Мы не могли более подходить к неведомой комете с какими-либо привычными мерками.

Its historical attributes had disappeared.

Её исторические признаки исчезли.

It oppressed us with a hideous novelty of emotion.

Она тяготила нас ужасающею новизною внушаемых эмоций.

We saw it not as an astronomical phenomenon in the heavens, but as an incubus upon our hearts, and a shadow upon our brains.

Каждый из нас видел в ней не астрономический феномен, но инкуба на сердце, тень на разуме.

It had taken, with inconceivable rapidity, the character of a gigantic mantle of rare flame, extending from horizon to horizon.

С непостижимой стремительностью она превратилась в гигантский покров разреженного пламени, простёртый от горизонта до горизонта.

Yet a day, and men breathed with greater freedom.

Ещё день, и люди вздохнули свободнее.

It was clear that we were already within the influence of the comet; yet we lived.

Стало ясно, что мы уже находимся в сфере влияния кометы; и все-таки живём.

We even felt an unusual elasticity of frame and vivacity of mind.

Мы даже ощущали необычную телесную гибкость и живость ума.

The exceeding tenuity of the object of our dread was apparent; for all heavenly objects were plainly visible through it.

Была очевидна крайняя разрежённость кометы, ужасавшей нас: все небесные тела были ясно видны сквозь неё.

Meantime, our vegetation had perceptibly altered; and we gained faith, from this predicted circumstance, in the foresight of the wise.

Тем временем растительность Земли заметно изменилась; и мы уверовали по этому ранее предсказанному обстоятельству в прозорливость мудрых.

A wild luxuriance of foliage, utterly unknown before, burst out upon every vegetable thing.

Буйная, роскошная листва, неведомая ранее, покрыла каждое растение.

Yet another day—and the evil was not altogether upon us.

Ещё день — а зло все же не настигло нас до конца.

It was now evident that its nucleus would first reach us.

Стало очевидным, что первым дойдёт до нас ядро.

A wild change had come over all men; and the first sense of pain was the wild signal for general lamentation and horror.

Все люди безумно изменились; и первое ощущение боли послужило яростным сигналом для всеобщего плача и ужаса.

This first sense of pain lay in a rigorous constriction of the breast and lungs, and an insufferable dryness of the skin.

Первое ощущение боли пришло от резкого стеснения грудной клетки и лёгких и от невыносимой сухости кожи.

It could not be denied that our atmosphere was radically affected; the conformation of this atmosphere and the possible modifications to which it might be subjected, were now the topics of discussion.

Нельзя было отрицать, что наша атмосфера поражена; начались споры о составе атмосферы и о допустимых в ней изменениях.

The result of investigation sent an electric thrill of the intensest terror through the universal heart of man.

Итоги исследования пропустили по всем людским сердцам электрическую искру глубочайшего ужаса.

It had been long known that the air which encircled us was a compound of oxygen and nitrogen gases, in the proportion of twenty-one measures of oxygen, and seventy-nine of nitrogen in every one hundred of the atmosphere.

Давно было известно, что окружавший нас воздух представляет собою смесь кислорода и азота в пропорции двадцати одной доли кислорода к семидесяти девяти азота на каждые сто в атмосфере.

Oxygen, which was the principle of combustion, and the vehicle of heat, was absolutely necessary to the support of animal life, and was the most powerful and energetic agent in nature.

Кислород, источник сгорания и проводник тепла, самое могучее и действенное вещество в природе, был абсолютно необходим для поддержания жизни.

Nitrogen, on the contrary, was incapable of supporting either animal life or flame.

Азот, напротив, был неспособен поддерживать жизнь или огонь.

An unnatural excess of oxygen would result, it had been ascertained in just such an elevation of the animal spirits as we had latterly experienced.

Противоестественный избыток кислорода привёл бы, как было удостоверено, именно к такому подъёму жизненных сил, какой мы незадолго до того испытали.

It was the pursuit, the extension of the idea, which had engendered awe.

Следование за этой идеей, её развитие и породило ужас.

What would be the result of a total extraction of the nitrogen?

К чему привело бы полное удаление азота?

A combustion irresistible, all-devouring, omni-prevalent, immediate;—the entire fulfilment, in all their minute and terrible details, of the fiery and horror-inspiring denunciations of the prophecies of the Holy Book.

К воспламенению, неотвратимому, всепожирающему, повсеместному, немедленному; — полностью сбудутся, в мельчайших и устрашающих подробностях, пламенные, вселяющие ужас обличения из пророчеств Священного Писания.

Why need I paint, Charmion, the now disenchained frenzy of mankind?

Есть ли нужда, Хармиона, живописать ничем не сдерживаемое исступление человечества?

That tenuity in the comet which had previously inspired us with hope, was now the source of the bitterness of despair.

Разрежённость кометы, ранее вселявшая в нас надежды, стала теперь источником горестного отчаяния.

In its impalpable gaseous character we clearly perceived the consummation of Fate.

В её газообразной неосязаемости мы ясно усмотрели свершение Судьбы.

Meantime a day again passed—bearing away with it the last shadow of Hope.

Тем временем прошли ещё сутки, унося с собою последнюю тень Надежды.

We gasped in the rapid modification of the air.

Мы задыхались в стремительно изменяющемся воздухе.

The red blood bounded tumultuously through its strict channels.

Алая кровь, бурля, проносилась по тесным сосудам.

A furious delirium possessed all men; and, with arms rigidly outstretched towards the threatening heavens, they trembled and shrieked aloud.

Исступленный бред обуял всех людей; простёрев оцепенелые руки к грозящим небесам, они пронзительно кричали, охваченные трепетом.

But the nucleus of the destroyer was now upon us; even here in Aidenn, I shudder while I speak.

И тут на нас надвинулось ядро разрушительницы; даже здесь, в Эдеме, я содрогаюсь, говоря об этом.

Let me be brief—brief as the ruin that overwhelmed.

Позволь мне быть краткой — краткой, как время, в которое постигла нас гибель.

For a moment there was a wild lurid light alone, visiting and penetrating all things.

Какой-то миг сверкал зловещий, яростный свет, пронизывающий все.

Then—let us bow down, Charmion, before the excessive majesty of the great God!—

Тогда — позволь мне склониться, Хармиона, пред бесконечным величием всемогущего бога! —

!—then, there came a shouting and pervading sound, as if from the mouth itself of HIM; while the whole incumbent mass of ether in which we existed, burst at once into a species of intense flame, for whose surpassing brilliancy and all-fervid heat even the angels in the high Heaven of pure knowledge have no name.

тогда раздался громовой, все наполняющий звук, словно бы исходивший из ЕГО уст; а вся масса эфира, в которой мы существовали, в единый миг вспыхнула неким пламенем, ослепительной яркости и всесжигающему жару которого нет имени даже среди ангелов в горнем Небе чистого знания.

Thus ended all.

Так завершилось все.

Get short URL

Text alignment