Sign in | English | Terms of Use
DictionaryForumContacts

Reading room | Edgar Allan Poe | Mesmeric revelation | 📋 | 📖 | 🔀 | English ⇄ Russian
Whatever doubt may still envelop the rationale of mesmerism, its startling facts are now almost universally admitted.
Как бы кто ни относился к теориям месмеризма, — поразительные факты, давшие повод к этим теориям, ныне почти никем не опровергаются.
Of these latter, those who doubt, are your mere doubters by profession—an unprofitable and disreputable tribe.
Их отрицают разве присяжные отрицатели, сомневающиеся из любви к искусству: народ бесполезный и неосновательный.
There can be no more absolute waste of time than the attempt to prove , at the present day, that man, by mere exercise of will, can so impress his fellow, as to cast him into an abnormal condition, of which the phenomena resemble very closely those of death , or at least resemble them more nearly than they do the phenomena of any other normal condition within our cognizance; that, while in this state, the person so impressed employs only with effort, and then feebly, the external organs of sense, yet perceives, with keenly refined perception, and through channels supposed unknown, matters beyond the scope of the physical organs; that, moreover, his intellectual faculties are wonderfully exalted and invigorated; that his sympathies with the person so impressing him are profound; and, finally, that his susceptibility to the impression increases with its frequency, while, in the same proportion, the peculiar phenomena elicited are more extended and more pronounced..
В настоящее время совершенно не стоит доказывать, что человек, единственно усилием воли, может повергнуть своего ближнего в болезненное состояние, очень сходное со смертью (по крайней мере, оно больше, чем какое-либо известное нам состояние организма, напоминает смерть); что в этом состоянии пациент только с большими усилиями и в самой слабой степени пользуется органами внешних чувств, зато воспринимает, неведомыми путями, ощущения, недоступные для физического организма; что, вместе с тем, его умственные способности изощряются и усиливаются в изумительной степени; что между ним и лицом, повергшим его в месмерическое состояние, устанавливается тесное общение, и, наконец, что, при частом повторении подобных опытов, способность впадать в такое состояние усиливается, и перечисленные явления выступают все более и более отчётливо.
I say that these—which are the laws of mesmerism in its general features—it would be supererogation to demonstrate; nor shall I inflict upon my readers so needless a demonstration; to-day.
Как я уже заметил, установленные выше пункты, в которых намечены все основные законы месмеризма, не нуждаются в доказательстве.
My purpose at present is a very different one indeed.
Считаю совершенно излишним распространяться на эту тему. У меня другая цель.
I am impelled, even in the teeth of a world of prejudice, to detail without comment the very remarkable substance of a colloquy, occurring between a sleep-waker and myself.
Я намерен, не считаясь с насмешками профанов, заражённых предрассудками, передать без всяких комментариев сущность весьма замечательной беседы между мною и одним сомнамбулом.
I had been long in the habit of mesmerizing the person in question (Mr. Vankirk), and the usual acute susceptibility and exaltation of the mesmeric perception had supervened.
Я часто усыплял этого больного (мистера Ванкирка), так что способность к месмерическому восприятию чрезвычайно изощрилась у него.
For many months he had been laboring under confirmed phthisis, the more distressing effects of which had been relieved by my manipulations; and on the night of Wednesday, the fifteenth instant, I was summoned to his bedside.
Он страдал застарелой чахоткой; я его пользовал, стараясь смягчить по возможности резкие припадки болезни. Однажды, в пятницу, меня позвали к нему ночью.
The invalid was suffering with acute pain in the region of the heart, and breathed with great difficulty, having all the ordinary symptoms of asthma.
Больной испытывал жестокую боль в области сердца и тяжело дышал, обнаруживая все признаки астмы.
In spasms such as these he had usually found relief from the application of mustard to the nervous centres, but to-night this had been attempted in vain.
Обыкновенно, при таких припадках, ему ставились горчичники к нервным центрам, но в этот раз ничто не помогало.
As I entered his room he greeted me with a cheerful smile, and although evidently in much bodily pain, appeared to be, mentally, quite at ease.
Когда я вошёл в комнату, он приветствовал меня весёлой улыбкой и, несмотря на жестокие страдания, казался совершенно спокойным.
“I sent for you to-night,” he said, “not so much to administer to my bodily ailment, as to satisfy me concerning certain psychal impressions which, of late, have occasioned me much anxiety and surprise.
— Я послал за вами, — сказал он, — не ради облегчения физических страданий, а в надежде, что вы поможете мне разобраться в некоторых душевных явлениях, которые очень тревожат и удивляют меня.
I need not tell you how sceptical I have hitherto been on the topic of the soul’s immortality.
Вы сами знаете, как скептически я относился к вопросу о бессмертии души.
I cannot deny that there has always existed, as if in that very soul which I have been denying, a vague half-sentiment of its own existence.
Тем не менее, всегда выходило так, как будто в этой самой душе, которую я отрицал, шевелится смутное чувство своего существования.
But this half-sentiment at no time amounted to conviction.
Но чувство это никогда не превращалось в убеждение.
With it my reason had nothing to do.
Оно решительно не поддавалось моему рассудку.
All attempts at logical inquiry resulted, indeed, in leaving me more sceptical than before.
Попытки логического исследования только усиливали мои сомнения.
I had been advised to study Cousin.
Мне посоветовали изучать Кузена.
I studied him in his own works as well as in those of his European and American echoes.
Я изучил его систему в подлиннике, а также в её европейских и американских отголосках.
The ‘Charles Elwood’ of Mr. Brownson, for example, was placed in my hands.
Попался мне, между прочим, «Чарльз Эльвуд» мистера Броунсона.
I read it with profound attention.
Я прочёл его с глубоким вниманием.
Throughout I found it logical, but the portions which were not merely logical were unhappily the initial arguments of the disbelieving hero of the book. In his summing up it seemed evident to me that the reasoner had not even succeeded in convincing himself.
Книга бесспорно логичная; к сожалению, именно основные аргументы неверующего героя не просто логичны. Чувствуется, что ему не удалось убедить самого себя. Конец совершенно расходится с началом.
His end had plainly forgotten his beginning, like the government of Trinculo. In short, I was not long in perceiving that if man is to be intellectually convinced of his own immortality, he will never be so convinced by the mere abstractions which have been so long the fashion of the moralists of England, of France, and of Germany.
Словом, я вскоре заметил, что человек, убеждённый в своём бессмертии, никогда не приходит к этому убеждению путём голых абстракций, к которым так склонны немецкие, французские и английские моралисты.
Abstractions may amuse and exercise, but take no hold on the mind.
Абстракции могут забавлять и развлекать, но не овладевают душой.
Here upon earth, at least, philosophy, I am persuaded, will always in vain call upon us to look upon qualities as things.
По крайней мере, здесь, на земле, философия никогда не заставит нас принимать свойства вещей за самые вещи.
The will may assent—the soul—the intellect, never.
Воля, быть может, согласится, но душа, разум — никогда.
“I repeat, then, that I only half felt, and never intellectually believed.
Итак, повторяю, я только смутно чувствовал, но не верил сознательно.
But latterly there has been a certain deepening of the feeling, until it has come so nearly to resemble the acquiescence of reason, that I find it difficult to distinguish between the two.
В последнее время, однако, это чувство становилось все глубже и глубже, и, наконец, до такой степени стало походить на разумное убеждение, что я затрудняюсь указать разницу между тем и другим.
I am enabled, too, plainly to trace this effect to the mesmeric influence.
Я приписываю это месмерическому влиянию.
I cannot better explain my meaning than by the hypothesis that the mesmeric exaltation enables me to perceive a train of ratiocination which, in my abnormal existence, convinces, but which, in full accordance with the mesmeric phenomena, does not extend, except through its effect , into my normal condition.
Мне кажется возможным лишь одно объяснение: в месмерическом состоянии мой разум создаёт цепь умозаключений, которая совершенно убеждает меня, — но, когда я пробуждаюсь, в моем сознании остаётся лишь её результат.
In sleep-waking, the reasoning and its conclusion—the cause and its effect—are present together.
В сомнамбулическом сне доказательства и вывод — причина и действие — являются вместе.
In my natural state, the cause vanishing, the effect only, and perhaps only partially, remains.
В нормальном состоянии причина исчезает, — остаётся только действие, и то, быть может, лишь отчасти.
“These considerations have led me to think that some good results might ensue from a series of well-directed questions propounded to me while mesmerized.
Эти соображения навели меня на мысль, — нельзя ли добиться толку, предложив мне ряд вопросов, когда я буду в месмерическом состоянии.
You have often observed the profound self-cognizance evinced by the sleep-waker—the extensive knowledge he displays upon all points relating to the mesmeric condition itself; and from this self-cognizance may be deduced hints for the proper conduct of a catechism.”
Вам часто случалось наблюдать, какое глубокое самосознание обнаруживается в сомнамбулическом сне, как отчётливо представляет пациент условия самого месмерического состояния; быть может, это обстоятельство послужит вам руководящей нитью для вопросов.
I consented of course to make this experiment.
Я, разумеется, согласился произвести опыт.
A few passes threw Mr. Vankirk into the mesmeric sleep.
Несколько пассов погрузили мистера Ванкирка в месмерический сон.
His breathing became immediately more easy, and he seemed to suffer no physical uneasiness.
Дыхание его тотчас стало легче, физическия страдания, повидимому, прекратились.
The following conversation then ensued:—V.
Затем последовал диалог, приведённый ниже:
in the dialogue representing the patient, and P. myself.
В. означает пациента, П. - меня.
P. Are you asleep?
П. — Заснули вы?
V.
В. — Да…
Yes—no; I would rather sleep more soundly.
нет, следовало бы заснуть крепче.
P. [ After a few more passes. ]
П. (сделав несколько пассов). —
Do you sleep now?
Теперь заснули?
V. Yes.
В. — Да.
P. How do you think your present illness will result?
П. — Что вы думаете об исходе вашей болезни?
V. [ After a long hesitation and speaking as if with effort..]
В. (после продолжительного молчания говорит с очевидным усилием). —
I must die.
Я должен умереть.
P. Does the idea of death afflict you?
П. — Огорчает вас мысль о смерти?
V. [ Very quickly..]
В. (живо). —
No—no!
Нет, нет!
P. Are you pleased with the prospect?
П. — Вас радует этот исход?
V. If I were awake I should like to die, but now it is no matter.
В. — Будь я в здоровом состоянии, я желал бы умереть, но теперь мне все равно.
The mesmeric condition is so near death as to content me.
Месмерический сон почти то же, что смерть.
P. I wish you would explain yourself, Mr. Vankirk.
П. — Я бы желал, чтоб вы объяснились, мистер Ванкирк.
V. I am willing to do so, but it requires more effort than I feel able to make.
В. — Я бы и сам желал, но для этого требуется усилие, к которому я не чувствую себя способным.
You do not question me properly.
Почему вы не предлагаете мне надлежащих вопросов?
P. What then shall I ask?
П. — Что же я должен спрашивать?
V. You must begin at the beginning.
В. — Вы должны начать с начала.
P. The beginning!
П. — С начала?
But where is the beginning?
Но в чем же это начало?
V. You know that the beginning is GOD. [ This was said in a low, fluctuating tone, and with every sign of the most profound veneration..]
В. — Вы сами знаете, что начало в боге (слова эти были сказаны тихо, нерешительным голосом, с выражением глубочайшего благоговения).
P. What then, is God?
П. — Что же такое бог?
V. [ Hesitating for many minutes. ]
В. - (после некоторого колебания). —
I cannot tell.
Не могу ответить на этот вопрос.
P. Is not God spirit?
П. — Бог есть дух?
V. While I was awake I knew what you meant by “spirit,” but now it seems only a word—such, for instance, as truth, beauty—a quality, I mean.
В. — Пока я не спал, я знал, что подразумеваете под словом «дух», теперь для меня это пустой звук; такой же, как истина, красота, — все это только качества.
P. Is not God immaterial?
П. — Бог нематериален?
V. There is no immateriality—it is a mere word.
В. — Нет никакой нематериальности, — это опять-таки пустое слово.
That which is not matter, is not at all—unless qualities are things.
То, что не материя, вовсе не существует, — иначе свойства были бы вещами.
P. Is God, then, material?
П. — Значит, бог материален?
V.
В. — Нет. (
No. [ This reply startled me very much. ]
(Этот ответ крайне удивил меня.)
P. What, then, is he?
П. — Что же он такое, наконец?
V. [ After a long pause, and mutteringly. ]
В. (после продолжительного молчания, вполголоса). —
I see—but it is a thing difficult to tell. [
Я знаю… но это очень трудно сказать. (
Another long pause. ]
(Опять долгое молчание.)
He is not spirit, for he exists.
Он не дух, потому что существует.
Nor is he matter, as you understand it..
Не материя, в том смысле, как вы её понимаете.
But there are gradations of matter of which man knows nothing; the grosser impelling the finer, the finer pervading the grosser.
Но есть степени материи, о которых человек ничего не знает; более грубая — вмещает в себе более тонкую, более тонкая проникает более грубую.
The atmosphere, for example, impels the electric principle, while the electric principle permeates the atmosphere.
Например, атмосфера вмещает электрическое начало; электрическое начало проникает атмосферу.
These gradations of matter increase in rarity or fineness, until we arrive at a matter unparticled —without particles—indivisible— one; and here the law of impulsion and permeation is modified.
Тонкость или разрежённость этих степеней материи возрастает, пока мы не достигнем материи бесчастичной, то есть не состоящей из частичек, неделимой, единой; её законы совершенно иные.
The ultimate, or unparticled matter, not only permeates all things but impels all things; and thus is all things within itself.
Эта последняя, или без — частичная материя, не только проникает все вещи, но и вмещает их в себе; она есть все в самом себе.
This matter is God.
Эта материя — бог.
What men attempt to embody in the word “thought,” is this matter in motion.
То, что люди обозначают словом «мысль», есть эта самая материя в движении.
P. The metaphysicians maintain that all action is reducible to motion and thinking, and that the latter is the origin of the former.
П. — По мнению метафизиков, всякое действие сводится к движению и мысли, при нем последняя даёт начало первому.
V. Yes; and I now see the confusion of idea.
В. — Да; и мне ясна теперь путаница в господствующих идеях.
Motion is the action of mind , not of thinking..
Движение есть действие души, а не мысли.
The unparticled matter, or God, in quiescence, is (as nearly as we can conceive it) what men call mind.
Бесчастичная материя, или бог, в покоящемся состоянии есть (насколько мы можем себе представить её) то, что люди называют душою.
And the power of self-movement (equivalent in effect to human volition) is, in the unparticled matter, the result of its unity and omniprevalence; how I know not, and now clearly see that I shall never know.
Способность самопроизвольного движения (тождественная человеческой воле) в бесчастичной материи возникает в силу её единства и всеобъемлющего свойства; каким образом? — я не знаю, — и — теперь мне ясно это — никогда не узнаю.
But the unparticled matter, set in motion by a law, or quality, existing within itself, is thinking.
Но бесчастичная материя, приведённая в движение законом или свойством, присущим ей самой, — есть мышление.
P. Can you give me no more precise idea of what you term the unparticled matter?
П. — Не можете ли вы дать мне более точное понятие о бесчастичной материи?
V. The matters of which man is cognizant escape the senses in gradation.
В. — Формы материи, знакомые человеку, представляют ряд ступеней по своей доступности для внешних чувств.
We have, for example, a metal, a piece of wood, a drop of water, the atmosphere, a gas, caloric, electricity, the luminiferous ether.
Сопоставим, например, металл, кусок дерева, каплю воды, атмосферу, газ, теплоту, электричество, светоносный эфир.
Now we call all these things matter, and embrace all matter in one general definition; but in spite of this, there can be no two ideas more essentially distinct than that which we attach to a metal, and that which we attach to the luminiferous ether.
Все эти вещества мы называем материей, и всякую материю подводим под одно общее определение; но при всем том нет двух идей настолько различных, как, напр., идея металла и светоносного эфира.
When we reach the latter, we feel an almost irresistible inclination to class it with spirit, or with nihility.
Стараясь представить себе этот последний, мы испытываем почти непреодолимое стремление отождествить его с духом или с ничто.
The only consideration which restrains us is our conception of its atomic constitution; and here, even, we have to seek aid from our notion of an atom, as something possessing in infinite minuteness, solidity, palpability, weight.
Единственное соображение, которое удерживает нас от этого — представление об атомическом строении эфира; но и здесь мы должны опираться на наше понятие об атоме, как о чем-то бесконечно малом, твёрдом, осязаемом, весомом.
Destroy the idea of the atomic constitution and we should no longer be able to regard the ether as an entity, or at least as matter.
Откиньте идею атомического строения — вы уж не будете представлять себе эфир, как бытие, или, по крайней мере, как вещество.
For want of a better word we might term it spirit.
За недостатком лучшего слова мы можем называть его духом.
Take, now, a step beyond the luminiferous ether—conceive a matter as much more rare than the ether, as this ether is more rare than the metal, and we arrive at once (in spite of all the school dogmas) at a unique mass—an unparticled matter.
Теперь сделайте шаг далее от светоносного эфира, — представьте себе вещество, которое отличается от эфира по своей плотности так же, как эфир, от металла, — вы придёте (вопреки всем школьным догматам) к понятию о единой массе, — о бесчастичной материи.
For although we may admit infinite littleness in the atoms themselves, the infinitude of littleness in the spaces between them is an absurdity.
Дело в том, что хотя мы можем допустить бесконечно малую величину самих атомов, но бесконечно малое расстояние между ними — бессмыслица.
There will be a point—there will be a degree of rarity, at which, if the atoms are sufficiently numerous, the interspaces must vanish, and the mass absolutely coalesce.
Должна существовать степень разрежения, при которой — если число атомов достаточно велико — промежутки между ними исчезают, и масса приобретает абсолютную связность.
But the consideration of the atomic constitution being now taken away, the nature of the mass inevitably glides into what we conceive of spirit.
Но раз устранено понятие об атомическом строении, — материя неизбежно сливается с тем, что мы называем духом.
It is clear, however, that it is as fully matter as before.
Тем не менее, она остаётся материей в полном смысле этого слова.
The truth is, it is impossible to conceive spirit, since it is impossible to imagine what is not.
Дело в том, что мы не можем представить себе духа, раз не представляем материи.
When we flatter ourselves that we have formed its conception, we have merely deceived our understanding by the consideration of infinitely rarified matter.
Когда нам кажется, что мы имеем понятие о духе, мы только обманываем свой ум представлением бесконечно разреженной материи.
P. There seems to me an insurmountable objection to the idea of absolute coalescence;—and that is the very slight resistance experienced by the heavenly bodies in their revolutions through space—a resistance now ascertained, it is true, to exist in some degree, but which is, nevertheless, so slight as to have been quite overlooked by the sagacity even of Newton.
П. — Мне кажется, идея абсолютной связности приводит к неразрешимому противоречию. Я имею в виду слабое сопротивление, встречаемое небесными телами в их движении; сопротивление, которое хотя и существует в некоторой степени, но так ничтожно, что ускользнуло даже от проницательности Ньютона.
We know that the resistance of bodies is, chiefly, in proportion to their density.
Мы знаем, что сопротивление тел зависит, главным образом, от их плотности.
Absolute coalescence is absolute density.
Абсолютная связность есть абсолютная плотность.
Where there are no interspaces, there can be no yielding.
Если нет никаких промежутков, то частицам тела некуда двигаться.
An ether, absolutely dense, would put an infinitely more effectual stop to the progress of a star than would an ether of adamant or of iron.
Абсолютно плотный эфир оказал бы большее сопротивление движению небесного тела, чем эфир из алмаза или стали.
V. Your objection is answered with an ease which is nearly in the ratio of its apparent unanswerability.—
В. — Ваше возражение ничего не стоит опровергнуть, несмотря на его кажущуюся неопровержимость.
.—As regards the progress of the star, it can make no difference whether the star passes through the ether or the ether through it..
Что касается движения небесного тела, то совершенно безразлично, оно ли проходит сквозь эфир или эфир сквозь него.
There is no astronomical error more unaccountable than that which reconciles the known retardation of the comets with the idea of their passage through an ether:
Нет более грубой астрономической ошибки, чем попытка установить связь между замедлением движения комет и сопротивлением эфира.
for, however rare this ether be supposed, it would put a stop to all sidereal revolution in a very far briefer period than has been admitted by those astronomers who have endeavored to slur over a point which they found it impossible to comprehend.
Как бы ни был эфир разрежен, он остановил бы всякое движение небесных тел в гораздо более короткий срок времени, чем предполагают астрономы, пытавшиеся обойти затруднение, которого не могли разрешить.
The retardation actually experienced is, on the other hand, about that which might be expected from the friction of the ether in the instantaneous passage through the orb. In the one case, the retarding force is momentary and complete within itself—in the other it is endlessly accumulative. P. But in all this—in this identification of mere matter with God—is there nothing of irreverence? [
П. — Однако, подобное отождествление бога с материей не умаляет ли его достоинства? (
I was forced to repeat this question before the sleep-waker fully comprehended my meaning..]
(Я должен был повторить этот вопрос дважды, прежде чем В. понял его.)
V. Can you say why matter should be less reverenced than mind?
В. — Почему же материя заслуживает меньшего благоговения, чем дух?
But you forget that the matter of which I speak is, in all respects, the very “mind” or “spirit” of the schools, so far as regards its high capacities, and is, moreover, the “matter” of these schools at the same time.
Не забывайте, что я говорю именно о такой материи, которая во всех отношениях сливается с «душой» или «духом» ваших школ, оставаясь в то же время тождественной с материей этих школ.
God, with all the powers attributed to spirit, is but the perfection of matter.
Бог, со всем могуществом, присущим духу, есть только совершенная материя.
P. You assert, then, that the unparticled matter, in motion, is thought?
П. — Итак, вы утверждаете, что движение бесчастичной материи есть мысль?
V. In general, this motion is the universal thought of the universal mind.
В. — В общем, это движение есть мировая мысль мировой души.
This thought creates.
Эта мысль творит.
All created things are but the thoughts of God.
Все твари — только мысли бога.
P. You say, “in general.”
П. — Вы говорите: «в общем»?
V. Yes. The universal mind is God.
В. — Да. Мировая мысль есть бог.
For new individualities, matter is necessary.
Для новых личностей необходима материя.
P. But you now speak of “mind” and “matter” as do the metaphysicians.
П. — Вот теперь вы сами говорите о «душе» и «материи», как метафизик.
V. Yes—to avoid confusion.
В. — Да, чтобы избежать путаницы.
When I say “mind,” I mean the unparticled or ultimate matter; by “matter,” I intend all else.
Под словом «душа» я подразумеваю бесчастичную материю; под словом «материя» — все остальные формы последней.
P. You were saying that “for new individualities matter is necessary.”
П. — Вы сказали, что «для новых личностей необходима материя».
V. Yes; for mind, existing unincorporate, is merely God.
В. — Да; так как не воплощённая душа остаётся богом.
To create individual, thinking beings, it was necessary to incarnate portions of the divine mind.
Для сотворения личных мыслящих существ необходимо воплощение частиц, божественной души.
Thus man is individualized.
Так, человек является личностью.
Divested of corporate investiture, he were God.
Отрешившись от своей телесной оболочки, он становится богом.
Now, the particular motion of the incarnated portions of the unparticled matter is the thought of man; as the motion of the whole is that of God.
Движение воплощённых частей бесчастичной материи есть мысль человеческая, как движение целого — мысль бога.
P. You say that divested of the body man will be God?
П. — Вы сказали, что человек, отрешившийся от телесной оболочки, становится богом?
V. [ After much hesitation. ]
В. (после продолжительного колебания). —
I could not have said this; it is an absurdity.
Я не мог сказать этого; это — бессмыслица.
P. [ Referring to my notes. ]
П. (глядя в записную книжку). —
You did say that “divested of corporate investiture man were God.”
Однако же, вы сказали: «отрешившись от своей телесной оболочки, он становится богом».
V. And this is true. Man thus divested would be God—would be unindividualized.
В. — Да, это было бы верно, если бы он мог отрешиться от тела, всецело утратить личность.
But he can never be thus divested—at least never will be —else we must imagine an action of God returning upon itself—a purposeless and futile action. Man is a creature.
Но этого не может быть — по крайней мере, никогда не будет, — иначе придётся допустить, что действие бога может исчезнуть, быть отменено или взято назад, то есть оказаться не нужным и бесплодным.
Creatures are thoughts of God.
Всякое творение, в том числе и человек, — мысль бога.
It is the nature of thought to be irrevocable.
Мысль по природе своей неотменима.
P. I do not comprehend.
П. — Я не понимаю.
You say that man will never put off the body?
Вы говорите, что человек не может расстаться с телом?
V. I say that he will never be bodiless.
В. — Я говорю, что он никогда не будет бестелесным.
P. Explain. V.
П. — Объяснитесь.
There are two bodies—the rudimental and the complete; corresponding with the two conditions of the worm and the butterfly.
В. — Тело является в двух видах: зачаточное и совершенное, — их можно сравнить с гусеницей и бабочкой.
What we call “death,” is but the painful metamorphosis.
То, что мы называем «смертью», только болезненное превращение.
Our present incarnation is progressive, preparatory, temporary. Our future is perfected, ultimate, immortal.
Наше настоящее воплощение — не завершённое, подготовительное, временное.
The ultimate life is the full design.
Будущее — окончательное, совершенное, бессмертное.
P. But of the worm’s metamorphosis we are palpably cognizant.
П. — Но превращения гусеницы мы знаем, они доступны непосредственному наблюдению.
V. We , certainly—but not the worm.
В. — Нашему, да, — но не самой гусеницы.
The matter of which our rudimental body is composed, is within the ken of the organs of that body; or, more distinctly, our rudimental organs are adapted to the matter of which is formed the rudimental body; but not to that of which the ultimate is composed.
Материя, из которой состоит наше зачаточное тело, доступна органам этого тела; или, чтобы выразиться яснее, наши зачаточные органы приспособлены к материи, из которой состоит зачаточное тело, но не к той, которая образует тело законченное.
The ultimate body thus escapes our rudimental senses, and we perceive only the shell which falls, in decaying, from the inner form; not that inner form itself; but this inner form, as well as the shell, is appreciable by those who have already acquired the ultimate life.
Таким образом законченное тело ускользает от наших зачаточных чувств, и мы замечаем только оболочку, спадающую при смерти с внутренней формы, а не самое внутреннюю форму. Но тот, кто вступил в законченную жизнь, познает и оболочку и внутреннюю форму.
P. You have often said that the mesmeric state very nearly resembles death.
П. — Вы часто говорили, что месмерическое состояние очень близко напоминает смерть.
How is this? V.
Как это понимать?
When I say that it resembles death, I mean that it resembles the ultimate life; for when I am entranced the senses of my rudimental life are in abeyance, and I perceive external things directly, without organs, through a medium which I shall employ in the ultimate, unorganized life.
В. — Говоря, что месмерическое состояние напоминает смерть, я подразумеваю сходство его с законченной жизнью. Дело в том, что когда я нахожусь в сомнамбулическом сне, органы моей зачаточной жизни перестают действовать, и я воспринимаю внешние впечатления прямо, без органов, при посредстве среды, которой буду пользоваться в окончательной, неорганизованной жизни.
P. Unorganized?
П. — Неорганизованной?
V. Yes; organs are contrivances by which the individual is brought into sensible relation with particular classes and forms of matter, to the exclusion of other classes and forms.
В. — Да, при помощи органов личность сообщается только с известными родами и формами материи; остальные роды и формы остаются для них недоступными.
The organs of man are adapted to his rudimental condition, and to that only; his ultimate condition, being unorganized, is of unlimited comprehension in all points but one—the nature of the volition of God—that is to say, the motion of the unparticled matter.
Органы человека приспособлены к условиям его зачаточной жизни, — и только; но, в окончательном существовании, не связанном с какой-либо организацией, ему становится доступным все — исключая воли бога — то есть движения беcчастичной материи.
You will have a distinct idea of the ultimate body by conceiving it to be entire brain.
Вы получите довольно ясное понятие об окончательном теле, если я скажу, что оно представляет из себя сплошной мозг.
This it is not ; but a conception of this nature will bring you near a comprehension of what it is..
Оно не таково, но это уподобление поможет вам составить представление о том, что оно есть в действительности.
A luminous body imparts vibration to the luminiferous ether.
Светящееся тело возбуждает колебания в светоносном эфире.
The vibrations generate similar ones within the retina; these again communicate similar ones to the optic nerve.
Эти последние возбуждают подобные же колебания в ретине глаза; эти, в свою очередь, в оптическом нерве.
The nerve conveys similar ones to the brain; the brain, also, similar ones to the unparticled matter which permeates it.
Оптический нерв сообщает их мозгу, мозг — бесчастичной материи, которая проникает его.
The motion of this latter is thought, of which perception is the first undulation.
Колебания последней — мысль.
This is the mode by which the mind of the rudimental life communicates with the external world; and this external world is, to the rudimental life, limited, through the idiosyncrasy of its organs.
Вот путь, посредством которого душа в зачаточной жизни сообщается с внешним миром; и этот внешний мир сужен для зачаточной жизни особым свойством органов её.
But in the ultimate, unorganized life, the external world reaches the whole body, (which is of a substance having affinity to brain, as I have said,) with no other intervention than that of an infinitely rarer ether than even the luminiferous; and to this ether—in unison with it—the whole body vibrates, setting in motion the unparticled matter which permeates it.
Но в окончательной жизни без органов внешний мир сообщается со всем телом (которое, как я уже заметил, состоит из вещества, сходного с мозгом) без всяких других посредников, кроме эфира, несравненно более тонкого, чем светоносный эфир. И, в соответствии с вибрациями этого эфира, все тело вибрирует, приводя в движение проникающую его бесчастичную материю.
It is to the absence of idiosyncratic organs, therefore, that we must attribute the nearly unlimited perception of the ultimate life.
Отсутствию особых органов должны мы приписать почти неограниченную восприимчивость окончательной жизни.
To rudimental beings, organs are the cages necessary to confine them until fledged.
Напротив, зачаточное существо стеснено своими органами, как птица клеткой.
P. You speak of rudimental “beings.”
П. — Вы говорите о зачаточных «существах».
Are there other rudimental thinking beings than man?
Разве есть какие-нибудь зачаточные мыслящие существа, кроме человека?
V. The multitudinous conglomeration of rare matter into nebulæ, planets, suns, and other bodies which are neither nebulæ, suns, nor planets, is for the sole purpose of supplying pabulum for the idiosyncrasy of the organs of an infinity of rudimental beings.
В. — Скопления разреженной материи в виде бесчисленных туманностей, планет, солнц и других небесных тел, — не планет, не туманностей и не солнц — созданы, как pabulum для особых органов бесчисленного множества зачаточных существ.
But for the necessity of the rudimental, prior to the ultimate life, there would have been no bodies such as these.
Все эти тела явились только потому, что существование зачаточной жизни, которая предшествует окончательной, необходимо.
Each of these is tenanted by a distinct variety of organic, rudimental, thinking creatures. In all, the organs vary with the features of the place tenanted.
Все они населены различными породами зачаточных мыслящих существ, органы которых изменяются в связи с изменением условий обитания.
At death, or metamorphosis, these creatures, enjoying the ultimate life—immortality—and cognizant of all secrets but the one , act all things and pass everywhere by mere volition:—
По смерти, то есть после превращения, эти существа переходят к окончательной жизни — бессмертию, — познают все тайны мира, кроме одной; ничем не стеснены в своих действиях и проникают всюду только простою силой желания.
:—indwelling, not the stars, which to us seem the sole palpabilities, and for the accommodation of which we blindly deem space created—but that SPACE itself—that infinity of which the truly substantive vastness swallows up the star-shadows—blotting them out as non-entities from the perception of the angels.
Они обитают не на звёздах, признаваемых нами за единственно реальные тела, для которых, по нашему наивному представлению, создано пространство, а в самом пространстве, — в бесконечности, действительная, существенная громадность которой поглощает призраки-звезды, — превращая их в вещи, несуществующие для восприятия ангелов.
P. You say that “but for the necessity of the rudimental life” there would have been no stars.
П. — Вы говорите, звезды созданы «только потому, что существование зачаточной жизни необходимо».
But why this necessity?
К чему же оно?
V. In the inorganic life, as well as in the inorganic matter generally, there is nothing to impede the action of one simple unique law—the Divine Volition.
В. — В неорганической жизни, как и в неорганической материи, вообще нет ничего, что могло бы нарушить действие простого единственного закона — божественной воли.
With the view of producing impediment, the organic life and matter, (complex, substantial, and law-encumbered,) were contrived.
Дабы могло явиться это нарушение, создана органическая жизнь и материя (грубая, сложная, подчинённая сложным законам).
P. But again—why need this impediment have been produced?
П. — Но к чему же понадобилось это нарушение?
V. The result of law inviolate is perfection—right—negative happiness.
В. — Следствие ненарушенного закона — совершенство, правда — отрицательное счастье.
The result of law violate is imperfection, wrong, positive pain.
Следствие закона нарушенного — несовершенство, заблуждение — положительное страдание.
Through the impediments afforded by the number, complexity, and substantiality of the laws of organic life and matter, the violation of law is rendered, to a certain extent, practicable.
Благодаря многочисленности, сложности и грубости законов органической жизни и материи нарушение закона в известной степени достигается.
Thus pain, which in the inorganic life is impossible, is possible in the organic.
Вследствие этого страдание, невозможное в неорганической жизни, становится возможным в жизни органической.
P. But to what good end is pain thus rendered possible?
П. — Но зачем же было создавать возможность страданий?
V. All things are either good or bad by comparison.
В. — Все вещи являются хорошими или дурными в силу сравнения.
A sufficient analysis will show that pleasure, in all cases, is but the contrast of pain.
Не трудно доказать, что наслаждение существует только, как противоположность страдания.
Positive pleasure is a mere idea.
Положительное наслаждение призрачно.
To be happy at any one point we must have suffered at the same.
Чтобы быть счастливым в каком-нибудь отношении, мы должны испытать соответственное страдание.
Never to suffer would have been never to have been blessed.
Кто никогда не страдал, тот никогда не познает блаженства.
But it has been shown that, in the inorganic life, pain cannot be thus the necessity for the organic.
Но так как в неорганической жизни не может быть страдания, то оно должно явиться в органической.
The pain of the primitive life of Earth, is the sole basis of the bliss of the ultimate life in Heaven.
Страдания первичной жизни на земле единственная основа блаженства окончательной жизни на небе.
P. Still, there is one of your expressions which I find it impossible to comprehend—“the truly substantive vastness of infinity.”
П. — Все-таки для меня остаётся непонятной одна ваша фраза: «действительная существенная громадность бесконечности».
V. This, probably, is because you have no sufficiently generic conception of the term “ substance ” itself.
В. — Это потому, вероятно, что у вас нет отчётливого представления о том, что вы обозначаете термином «существенность».
We must not regard it as a quality, but as a sentiment:—
Это не качество, а чувство:
:—it is the perception, in thinking beings, of the adaptation of matter to their organization.
восприятие мыслящими существами материи, приспособленной к их организации.
There are many things on the Earth, which would be nihility to the inhabitants of Venus—many things visible and tangible in Venus, which we could not be brought to appreciate as existing at all.
Есть много вещей на земле, которые не существуют для жителей Венеры, — и много вещей, доступных зрению и осязанию жителя Венеры, которые превратились бы в ничто для нас.
But to the inorganic beings—to the angels—the whole of the unparticled matter is substance—that is to say, the whole of what we term “space” is to them the truest substantiality;—the stars, meantime, through what we consider their materiality, escaping the angelic sense, just in proportion as the unparticled matter, through what we consider its immateriality, eludes the organic.
Но для существ неорганических — для ангелов — вся бесчастичная материя является субстанцией — то есть все, что мы называем «пространством», представляет самую реальную из реальностей, — тогда как звезды, благодаря именно тому, что составляет их реальность для нас, — ускользают от ангельских чувств.
As the sleep-waker pronounced these latter words, in a feeble tone, I observed on his countenance a singular expression, which somewhat alarmed me, and induced me to awake him at once.
Между тем как спящий слабым голосом произносил эти слова, я заметил на его лице странное выражение, которое несколько встревожило меня. Я тотчас разбудил его.
No sooner had I done this, than, with a bright smile irradiating all his features, he fell back upon his pillow and expired.
Едва он очнулся, — радостная улыбка озарила его черты, — он упал на подушку и испустил дух. Минуту спустя тело его окоченело, как камень. Кожа была холодна, как лёд.
I noticed that in less than a minute afterward his corpse had all the stern rigidity of stone. His brow was of the coldness of ice. Thus, ordinarily, should it have appeared, only after long pressure from Azrael’s hand.
Обыкновенно, такое окоченение наступает не скоро после того, как Азраил наложил на больного свою руку.
Had the sleep-waker, indeed, during the latter portion of his discourse, been addressing me from out the region of the shadows?
Неужели он говорил со мною, уже переселившись в царство теней?

Get short URL
Text alignment